Иногда она почти завидовала здравому эгоизму протестантов, их умению убить в себе сопричастность чужой боли и замкнуться в собственном, отгороженном от мира, личном раю. Да, она понимала, что в одиночном убежище можно найти покой, но изменить себя была не в состоянии.
Пальцы Баако прервали нить ее воспоминаний. Он прижал ладонь к ее груди и попытался нащупать сосок сквозь влажную ткань купального лифчика. Но лифчик был слишком плотным, и тогда он привлек ее к себе, расстегнул сзади единственную пуговицу, а потом, просунув руку под сразу опустившийся лифчик, начал легонько потирать сосок большим и указательным пальцами.
— Не надо, — попросила она. — Не здесь.
— Почему?
Она оглянулась на берег, и он со смехом сказал ей в ухо:
— Ну конечно, вся Аккра собралась посмотреть…
Прежде чем Хуана успела повернуться, их приподняла высокая волна, и, расставив руки в стороны, чтобы сохранить равновесие, она почувствовала, как бретельки лифчика соскользнули с ее плеч. Волна ушла, и Хуана ощутила на своей обнаженной груди прохладное дыхание морского ветра. Баако засмеялся, а когда она повернулась к нему и он увидел, что лифчик уплыл, ему стало совсем весело. Он посмотрел вслед волне, но она уже разбилась о берег и бессильно опала.
— Он сейчас выплывет, — предсказал Баако.
Но лифчик исчез, и, чтобы Баако не пришлось оправдываться, она сказала улыбнувшись:
— Не важно. Потом найдем.
Он нагнулся и бережно, стараясь не сделать ей больно, поцеловал в грудь, а потом нырнул, и она почувствовала, что он снимает с нее трусики, и помогла ему. Вынырнув, он молча обнял ее и немного приподнял.
— Я тяжелая, — проговорила она.
— Только не в воде.
— Большое спасибо! — Она немного откинулась назад, и он болезненно вздрогнул, и тогда, засмеявшись, она снова прильнула к нему. Он крепко обнял ее за плечи…
— Это… это… было очень странно, — задыхаясь, прошептала она.
— Ты никогда не любила в море?
— Нет. Но мне нравится. И мне показалось, что это может длиться вечно. А у тебя такое часто бывало?
— Какое такое?
— Ну, любовь в море.
— Нет, — ответил он.
— Но ведь было.
— Возможно, — сказал он равнодушно.
Она лениво поплыла на спине в открытое море, потом повернула к берегу. Губы Баако зашевелились.
— Я ничего не слышала, — сказала она, нащупав ногами дно.
— Холодно, — сказал Баако.
— А ты окунись.
Он шумно нырнул и выплыл рядом с ней.
— Все равно холодно. Давай-ка вылезать.
Она вышла из воды и побежала к нему, а он вдруг повалился на песок и принялся кататься.
— Сумасшедший! — крикнула Хуана. — Смотри, ты же весь в песке.
— А вот попробуй-ка сама, — прокричал он ей в ответ. — Сразу высохнешь. А песок потом осыплется.