Первый гонец (плюет наземь): «Послушай его поучения — все меняется. Ха-ха-ха… Меняется, меняется. Он всегда говорит о переменах. Ха-ха-ха… Как это говорят белые? „Старый порядок меняется…“ Не помню, как дальше…»
Третий гонец (сердито): «Замолчи. Ты ничего не знаешь».
Первый гонец (тоже сердито): «Я ничего не знаю? Я ничего не знаю? Это оттого, что я не ходил в школу? По-твоему, у меня нет ни желчи, ни головы? Я ничего не знаю? Ты сам ответь на мой вопрос! Твои волосы были черные-черные, потом они стали белыми, как белая одежда, а теперь черные-черные, чернее, чем черные. Отчего? Молчишь! Ответь же! А еще говоришь, что я ничего не знаю».
Второй гонец (шепчет, вращая глазами): «Тише, тише! Уши Амату открыты. Если это дойдет до слуха Изонго, мы лишимся работы. Вы сами знаете. Что до меня (пожимает плечами), если мир повернется так, я согласен. Если он повернется иначе, я тоже согласен. Куда бы мир ни повернулся, я соглашусь со всем. Я люблю спать, я люблю жену и сына, поэтому я не хочу думать».
Третий гонец: «Ты не знаешь, что ты говоришь».
Первый гонец (повышая голос): «Он хочет подняться до ока небесного».
Второй гонец (совсем тихим шепотом): «Умолкните, сдержите себя. Я говорю: сдержите себя перед делом, это серьезное дело».
Поучительные слова дошли до слуха и проникли в сердца. Каждый замкнул в себе речь, и они подошли к дому Около с закрытыми ртами.
День кончался, Около стоял у окна. Он стоял и смотрел на солнце, садившееся за деревьями. Река, как слабеющая память, отражала последние блестки. Она была как улыбка божка: кто знает, что она значит? Около смотрел на пальмы. Они были подобны замершим посреди пляски женщинам с распущенными волосами. Возвращавшиеся домой белые цапли колыхались над рекой, как лепестки цветов. А на реке усталые руки и плечи направляли лодки, тоже домой. Девочка с полузрелыми манговыми грудями, девочка в одной повязке на бедрах погружала весло в благодатные воды.
Около вернулся к столу и раскрыл книгу. Он читал книгу, не замечая времени, пока ночь не закрыла ока небесного. Он опять подошел к окну и взглянул на ночь. Луна была полной, она едва начала убывать. Неясный свет, окружавший ее, говорил о празднестве вверх или вниз по течению. По лицу луны и по праздничному ее ореолу лениво тянулись темные облака, бросавшие на реку грозные тени. А поодаль луны, удушая звезды и утверждая однообразие мрака, крались большие черные тучи, похожие на отвратительные искаженные лица.
Послышался шелест шагов, и Около выглянул из окна. Перед дверью стояли три человека с закрытыми ртами.