* * *
Она очнулась. Марлевый потолок пустил перпендикуляры, стены окостенели, палата приобрела четкие геометрические формы куба. Где-то на дворе ударил колокол, и хор из сотни глоток грянул: «Преставился младенец Иоанн!»
Лариса Васильевна повернула голову. Над пустовавшей койкой дутым парусом возвышалась подушка…
– Выписали утром Ванечку. – В дребезжащем голосе соседки слышалась печаль.
«Не сон!» Лариса Васильевна ощутила дикий прилив страха.
– Ногами вперед! Не притворяйтесь, вы же знаете, что он умер!
– Это Мусоргский вас так растревожил? – Борзов одним махом удавил хор. – Анна Гавриловна! Я же просил убрать из палаты все постороннее, в том числе и радио!
С виноватым видом вошла Анна Гавриловна:
– Сегодня же снимем…
Лекарственный дурман, терзавший Ларису Васильевну, сделал ее бесстрашной. Подойдя вплотную к Борзову и Анне Гавриловне, она угрожающе сказала:
– Мне кажется, нам есть о чем поговорить тет-а-тет!
Низенькие Борзов и Анна Гавриловна переглянулись исподлобья волчьими искорками.
– Ну что ж, – согласился Борзов, – давайте поговорим… Начистоту.
* * *
Борзов всплеснул руками:
– Анна Гавриловна, что вы ей укололи?!
– Но вы же помните, профессор, в каком она была состоянии..
– Тогда почему у больной наблюдались ночью галлюцинации?
– Прекратите комедию, – Лариса Васильевна холодно врезалась в их наигранный диалог. – Меня не интересует, кто вы и чем занимаетесь, я не вмешиваюсь в ваши дела – видите, какая я покладистая. Я хочу только одного: отпустите меня отсюда, я никому не скажу ни слова, делайте с остальными что вам заблагорассудится, а меня отпустите!
– Опомнитесь, голубушка, – не шутя взмолился Борзов, – куда вам идти, мы не можем вас отпустить… Во всяком случае, пока вы не успокоитесь и не примете висмутовые процедуры.
– Я ухожу, – твердо сказала Лариса Васильевна.
– Помните, уклонение от лечения венерических болезней после врачебного предупреждения, по статье сто пятнадцать Уголовного кодекса, наказуется лишением свободы сроком до двух лет. Уголовную ответственность влечет как отказ пройти курс лечения в медицинском учреждении, так и иные действия, свидетельствующие о наличии злого умысла, направленного на уклонение от лечения! – угрожающе процитировал Борзов.
– Воля ваша, заявляйте в прокуратуру, – сказала Лариса Васильевна.
На лице Анны Гавриловны от злости вспухли жилы.
– Акимовна ей еще компоту наварила!
– Единственно знаю, – каркнул Борзов, – сами примчитесь, голубушка, только поздно будет!
– Прийде коза до воза та й скаже: «Me!» – пробормотала Анна Гавриловна.
– Пся крев! – по-польски выругался в захлопнувшуюся дверь Борзов.