Над нашими головами, из дома, который находился на углу этой улицы и главной площади села, застрочил пулемет. Пулеметчик взял прицел по головам всадников. Инстинктивно мы все легли на шеи лошадей и, пришпорив их, во весь карьер проскакивали смертоносное место. Выйдя из села, взвод рассыпался в лаву и стал обстреливать махновцев. Задача была выполнена: мы вошли в контакт с противником и примерно установили его силу. Ротмистр Радкевич послал двух курьеров с донесением в штаб полка. Наш взвод сдерживал махновских партизан, пока не подошел полк. Завязался короткий бой. Махновцы стали отходить. Мы преследовали их до темноты.
На следующий день картина повторилась: небольшая стычка с махновцами, которые, не принимая боя, уходили. Мы гонялись за ними в течение нескольких недель, стараясь окружить их или прижать к Азовскому морю. Для такой операции одного полка было недостаточно, а больше снимать с фронта командование не могло. Нам пришлось своими силами сдерживать махновцев, не давая им возможности прервать пути сообщения или занять важные пункты в районе Азовского моря.
8 октября 1919 года я заболел: высокая температура, головокружение и общая слабость. Полковой фельдшер посоветовал командиру эскадрона отправить меня в больницу в Ростов. Мне очень не хотелось в больницу. В Ростове я почувствовал себя лучше и решил проехать домой в Ставрополь, чтобы подлечиться и вернуться в полк. По-видимому, Господь указал мне этот путь; если бы я остался в Ростове, неизвестно, что бы со мной было. По приезде в Ставрополь я снова почувствовал слабость; по-видимому, и температура была повышена. Но на радостях от встречи с родителями, сестрами и братом я забыл о болезни. Отец предложил мне сходить к портному заказать костюм. У портного мне стало нехорошо, но я переборол слабость, решив, что устал от двухсуточной поездки. Я сказал отцу, что пройду в рощу освежиться, а, вернувшись, лягу отдыхать. Семья наша жила в то время у О.К.Озерова на 3-й Александровской улице, в одном квартале от рощи. Я помню, как дошел туда, дальнейшее покрыто мраком.
Оказывается, когда я упал, мимо проходила женщина, знавшая всю нашу семью. Они уложили меня в экипаж и привезли домой. Вызванный врач установил сыпной тиф и меня перевезли в больницу. В течение двух недель я был в полубредовом состоянии. По словам врачей, тиф у меня был в сильной форме, и они не надеялись, что я выживу. Только в начале декабря меня, совершенно обессилевшего, привезли домой. Через месяц я поправился и стал выяснять, где находится мой полк.