Гейл сидела молча. Ей хотелось, чтобы он ушел и не вспоминал прошлое. Мысли о нем были столь же болезненны, как разговоры о ее пустом будущем. Но Ланс, казалось, ничего не замечал. Он сидел спокойный и далекий от понимания того, что с ней происходит, поэтому она не утерпела выразить вслух негодование против него.
— Я отказываюсь видеть вашего чудо-специалиста, — сказала она, сверкая глазами. — Меня все время осматривали и исследовали, как породистую собаку перед выставкой. И я хочу сказать — вы не все продумали. Раз вы женились на мне, так уж расхлебывайте неприятности. Вы должны стараться облегчить мне жизнь. Вы же делаете наоборот.
Он наклонился и раздавил окурок в пепельнице, которая стояла на столике рядом с кофейными чашками. Гейл показалось, что ему сейчас хочется так же поступить с нею.
— Мне лучше судить об этом, — сказал он слегка раздраженно. — Если бы ваш отец был жив, он бы принадлежал другой женщине, и вам пришлось бы менять собственную жизнь соответственно. Вам все-таки необходимо изменить свою жизнь, но другим способом — намного более трудным, потому что этот путь лежит через физическое страдание, принимая во внимание, что другим путем мог стать только нравственный. Вы ошеломлены, несчастны и одиноки? Но уныние вскоре оставит вас.
Внезапно она вздрогнула, ее губы скривились.
— Разве вы не понимаете? Я не хочу жить в этом мире, теперь чужом и пустом для меня. — Пепел ее сигареты упал на красивое покрывало, и она нетерпеливо стряхнула его. — Все, чего я добиваюсь, это одиночества.
— Я разочарован в вас. Вы боролись, и достаточно успешно, чтобы спасти вашего отца, когда тот был сильно болен. И конечно, вы делали это главным образом для себя, потому что боялись его потерять. Вам был брошен вызов судьбой. Вы его приняли — и победили. Вы можете сделать это снова.
Она горько усмехнулась:
— Но все было напрасно, правда? Он все равно умер, и теперь я тоже мертва. По крайней мере, наполовину. — Гейл отвела взгляд, чтобы скрыть внезапно выступившие слезы.
Он проговорил медленно и отчетливо, заглядывая ей в лицо:
— Эту половину мы и собираемся оживить, а другая половина придет в себя после.
Гейл подняла напряженное бледное лицо, в ее глазах стояли слезы. Она чувствовала себя настолько несчастной, что приняла его слова всерьез:
— Это не тот путь, которым я хотела бы следовать, и я была бы вам очень благодарна, если бы вы оставили меня одну. Я не хочу видеть вашего специалиста! Я не хочу видеть никакого другого специалиста! Пожалуйста, оставьте меня одну!
Однако ей пришлось подчиниться. Профессор прибыл днем, высокий, прямой мужчина с большим лбом интеллектуала и чуткими руками. Его диагноз был четким и убедительным.