— Ка-а… ка-а… ка-ак приятно снова увидеть тебя, дорогая тетушка, — проблеял Смедли Фейвершем.
— Глупости! — отрезала Антиматерь. — Ты никогда не питал ко мне теплых чувств, Смедли, и мы оба прекрасно это знаем. Если человек спокойно путешествует по всем бесчисленным измерениям пространства-времени и притом никогда не находит возможности навестить свою родную тетку, то как его называют? Неблагодарным племянником! Или неблагодарным сыном, если это имеет хоть какое-то значение… Кстати, я прошла через шесть столетий и семнадцать парсеков, чтобы попасть сюда, так что ты мог бы по крайней мере предложить мне присесть.
Не дожидаясь приглашения, Антиматерь вознесла свой обширный derriere[3] над ближайшим стулом, желая сесть. Увидев это, Смедли съежился от ужаса, ибо стул являл собой обычную голограмму, выполненную из поляризованных световых лучей, которые никоим мыслимым образом не могли бы поддержать внушительную массу Антиматери. Едва Смедли успел додумать эту мысль, как гостья уже с комфортом расположила задние полушария на сиденье голостула, последнее же, не дрогнув, приняло на себя колоссальный вес, невзирая на все физические законы. Было очевидно, что в присутствии Антиматери даже фундаментальные законы физики не смели ничего возразить.
— Я пришла к тебе, Смедли, чтобы попросить о небольшой услуге, — проинформировала его ближайшая родственница.
— У-у-у… у-у-у… слуге? — в шоке пролепетал Смедли Фейвершем.
— Какой?
— У меня есть кое-какая общественная нагрузка за пределами нашего пространства и времени, — небрежно объяснила Антиматерь, с облегчением возлагая ноги на стоящую рядышком оттоманку. (Эта оттоманка, само собой, тоже была голограммой, но страшилась гостьи ничуть не меньше, чем вышеупомянутый голостул, а потому приложила совершенно невероятные усилия, чтобы подержать ее невероятно могучие ноги.)
— На это потребуется, думаю, не больше нескольких часов, однако… — тут Антиматерь ласково улыбнулась Смедли, — пока я не вернусь домой, кому-то, естественно, придется приглядеть за моими малютками.
Аристократическая физиономия Смедли Фейвершема, в нормальном состоянии обычно радующая взгляд приятным розовато-лилова-тым оттенком, в одну наносекунду стала беломраморной.
— ЗА ТВОИМИ МАЛЮТКАМИ?..
О нет! Никогда! Что угодно, только не это!
Здесь настало время сообщить, что Антиматерь Смедли Фейвершема была также счастливой мамашей трех весьма бойких маленьких сорванцов. Поскольку Смедли не удалось определить, кем ему в действительности приходится Антиматерь, он не имел представления, были ли ее малютки его кузенами или же сводными братьями и сестрой. Но в любом случае он ненавидел всю троицу до мозга костей.