— Я хочу жениться на тебе, — сказал вдруг Джон.
Это было произнесло сухо, без выражения.
А в безмятежном мире Паломы взорвалась бомба. Она приподнялась и уставилась на Джона, будто он сошел с ума.
— Что?
— Ты слышала.
Если бы в его голосе были эмоции, в ледяных глазах — просьба, она, наверное, согласилась бы, но, хотя слово «да» так и просилось с ее языка, произнести его она не могла.
— Но зачем? — спросила Палома, пытаясь высвободиться из его рук. — На этот раз я вряд ли забеременею.
— Не потому, и ты знаешь это, — парировал Джон.
— Тогда почему? И не вздумай сказать, что заботишься о девочках — они меня почти не знают.
— Им нужна мать.
Властные пальцы подняли ее подбородок, и Палома не смогла отвернуться.
— В чем же дело? Ты не хочешь видеть, как они растут? Я думал, ты приехала за этим.
— Черт тебя подери, не шантажируй меня, — отчаянно прошептала Палома.
— Ты дашь мне все, моя прекрасная, горячая женщина.
Джон склонился и поцеловал ее грудь. Палома внутренне сжалась, стараясь не поддаться его ласкам.
— Прекрати, — взмолилась она.
Кожей она почувствовала улыбку на его губах, и волна желания подкатила снова. Джон тоже был возбужден.
— Нет, не сейчас. Ты не можешь! — шептала Палома.
— Твои прежние любовники были послушнее? Прикоснись ко мне и почувствуй, могу я или нет.
Палома отвернулась и закрыла глаза.
— Почему нет? — мягко спросил он. — Ты современная женщина. Тебе было легко сдерживать своих любовников? Мною управлять труднее. Я буду целовать тебя всю, каждый дюйм твоей шелковистой кожи, чтобы изучить тебя и найти путь к тебе в самую темную ночь.
Палома молча покачала головой.
— Да, — настаивал Джон. — Подумай, Палома. Ты же хочешь за меня замуж, и знаешь это так же хорошо, как и я.
— Но почему ты так изменился? Что произошло? Еще совсем недавно ты относился ко мне по-другому.
— С тех пор как тебе исполнилось семнадцать, меня тянуло к тебе. И не только меня. Мы оба противились взаимному влечению. Прошло одиннадцать лет, но ничего не изменилось. Пришло время сдаться.
Палома хорошо себя знала. Если она согласится теперь, то очень скоро возненавидит Джона, потому что не получит от него того, чего хочет. А хотела Палома многого: настоящей любви, нежности, страсти до самозабвения. Любить — значит делать счастливым другого. А Джона пока не волновало, счастлива ли Палома. Ему нужна была любовница, хозяйка, мать для дочерей, женщина, которая не тронет его душу и не потревожит светлую память об Анне.
— Я не стану куклой в твоих руках, — решительно сказала Палома.
— Но я изложил тебе все выгодные стороны нашего брака. Я не давлю на тебя. Ты же деловая женщина, Палома, и не можешь не видеть преимуществ.