Я бы, честно говоря, с удовольствием просто по пустому Эрмитажу побродила, раз уж все мои фривольные намерения псу под хвост пошли. Однако ж если настоящему полковнику что в голову втемяшилось…
Не знаю, врать не буду, как он это безобразие организовал, кому мигнул, кого порядка ради припугнул, но платье из запасников нам выкатили сразу же.
А ведь в самом деле выкатили, да, в буквальном смысле слова. Манекен такой специальный на колесиках, а на нем не платье даже — целое архитектурное сооружение. Корсет из китового уса, каркас из металлических обручей, парча сплошная сверху, кружева и шелк. И бисером всё это с золотом обшито да еще каменьями украшено. И к этому еще и фижмы (не путать с кринолинами) на метр по бокам, а в придачу шлейф для пущей важности.
И к этому всему служитель прилагается. Тоже, надо полагать, искусствовед, но не столько в штатском, правда, сколько в молью траченном. И очень даже кстати прилагается, поелику без помощи специалиста я из всей конструкции разве что парик, который всё сие сооружение венчал, смогла бы нацепить. И то не факт, что правильно.
От парика я, впрочем, отказалась, своей буйно завитой гривой обошлась.
Обрядили меня в это благолепие. Красиво, да, но — мама дорогая! Это ж как доисторические дамочки такую тяжесть на себе таскали, хотелось бы мне знать! Уж на что я женщина тренированная, верх-вниз по лестницам с аппаратурой и носилками приучена скакать, даром что на «скорой» без году неделя проработала. И то мне поначалу этот вес реально неподъемным показался.
Однако виду я не подала. Из принципа.
А вот полковник мой, похоже, вдохновился. Ведет меня по залам, развлекается: галантно к ручке норовит припасть, политесы всякие разводит, — куртуазным обхождением смущает, кавалер. И похотунчики у кавалера этого в глазах всё ярче разгораются. И всё идет к тому, что мои планы на него и этот вечерок прямо под каким-нибудь Дали вот-вот реализуются. Ну или под Пикассо, например.
Кто б был против, но нам помешали.
Аккурат в Рыцарском зале столкнулись мы с группой товарищей. И ладно бы товарищей, так ведь еще господ. Где господа, а где товарищи, тогда (а впрочем, и теперь) сразу было видно.
В Рыцарском зале, в Рыцарском зале…
Что мы, что эти господа-товарищи порядочно опешили. Они — понятно: от такой приятной неожиданности, надо полагать. Императрица, понимаешь, в Эрмитаже белой ночью самолично шляется!
Это ж, повторюсь, не наши ряженые времена.
Быстрее прочих самый важный господин в себя пришел. Разулыбался во все тридцать два зуба и давай моему приятелю что-то по-итальянски трещать и по плечу его по-дружески похлопывать. А приятель мой со всей любезностью ему в ответ что-то по-итальянски же стрекочет, однако фамильярностей не допускает.