В борьбе с первобытным самцом интеллигент и джентльмен не помогал Грубину, а стоял себе в сторонке, внимательно разглядывая ногти, и встрепенулся, лишь когда Тамара, уже повернувшись к дверям, сказала:
– Я слишком хорошо знаю тебя, Сандро. Ты ни за что на свете не согласишься оказаться в смешном и унизительном положении. Поэтому я оставляю тебя со спокойным сердцем. Ты не убежишь.
«Она права, – заметил интеллигент, щелкнув первобытного по носу. – В таких обстоятельствах бегство из собственного дома для нас неприемлемо. Но и нападать на женщину мы не станем. Разберемся с проблемой сами».
– Счастливого пути, – сказал Грубин.
«А все-таки надо было задать ей хорошую трепку», – возразил первобытный, успокаиваясь.
* * *
Разбираться с проблемой Грубин отправился в подвал. Там у него был тренажерный зал, а также хранились кое-какие инструменты. Тамара в подвал не заглядывала никогда. Грубин надеялся, что не сделала она этого и сегодня.
Но сначала он обошел весь дом – так, на всякий случай. Александр почти не сомневался, что Тамара не оставит ему ни одного шанса. Так оно и оказалось. Электронная система управления и защиты работала безотказно – дом стал похож на герметичную консервную банку. И нигде ничего похожего на одежду. В подвале же, в самом дальнем углу тренажерного зала, за сложенными дисками для штанги могло заваляться старое спортивное кимоно.
Надежды Грубина оправдались наполовину. Зато на самую нужную половину. Он влез в старые, севшие от стирок и ссохшиеся от времени хлопчатобумажные штаны и почувствовал себя совсем хорошо. Роясь в ящике с инструментами, даже принялся насвистывать сентиментальный мотивчик. Насвистывание мотивчика означало, что Александр Васильевич находится в благоприятном расположении духа и, что самое главное, в мире с самим собой. Что обе основные составляющие его многогранной личности – первобытный и интеллигент, – перестав препираться, дружно и слаженно трудятся на благо общего дела.
Если бы в натуре Грубина не было сильной первобытной примеси, он никогда не стал бы олигархом. И кроме того, лишился бы значительной доли своей привлекательности для женщин. Потому что сила, энергия, неудержимый напор и яркие, открыто выражаемые эмоции значат много, очень много.
Если бы Грубин не был в то же время образованным человеком и джентльменом, он, скорее всего, никогда не стал бы олигархом. И кроме того, лишился бы значительной доли своей привлекательности для женщин. Потому что сила, энергия, неудержимый напор и яркие, открыто выражаемые эмоции далеко не всегда являются определяющими.