— Слушай, Тай, я собираюсь выйти отсюда, но вначале мне нужно кое-что проверить.
— ОК, мужик. Эй…
— Чего?
— Будь осторожен.
Лок повесил трубку и направился к сувенирному киоску. Он взял букет цветов, которые предлагались с семидневной гарантией от увядания (Лок оценил это), и коробку конфет. Расплачиваясь с барышней по счету, он взглянул в газеты на стойке. Лицо Джоша смотрело с первой страницы каждой из них, кроме «Нью-Йорк таймс», которая сочла более важными проблемы на Ближнем Востоке: подозрения в биологической атаке на коалиционные войска на границе Афганистана и Пакистана.
Он взял «Пост» и бегло просмотрел, пока шел обратно через вестибюль. На развороте внутри была фотография: он выхватывает Дженис из-под «Хаммера». Локу это не понравилось — хорошие сотрудники безопасности держатся в тени. Фотография на разворот в таблоиде несколько не соответствовала такому определению.
В лифте Лока зажало между двумя санитарами, перевозящими на каталке пожилого мужчину. Один из них настороженно посмотрел на Лока. Внезапно тот пожалел, что не побрился, пока была возможность.
Лок протянул сложенную «Пост», раскрытую на его фотографии:
— Успокойтесь, я свой.
Пожилой мужчина на каталке протянул руку к газете.
— Можно я посмотрю, — его глаза бегали от фотографии к Локу. — Это он, все в порядке.
Лок, удовлетворив любопытство попутчиков, вышел на четвертом этаже, признательный, что ему не пришлось давать автографы или позировать для фото. Палату Дженис найти было легко. Только у ее двери стоял полицейский, который в эту минут что-то пил из пластикового стаканчика.
Лок вновь прошел через канитель с газетой, потом полицейский связался с кем-то наверху, кто мог поговорить с Федерал Плаза, и после этого Локу позволили войти.
Жалюзи были закрыты, но Дженис не спала и повернулась к двери. В комнате было полно цветов и открыток. Несколько открыток с соболезнованиями терялись среди тех, которые желали ей скорейшего выздоровления. Маркетологи «Холлмарка» явно еще не додумались до надписи «Рады, что вы выжили, и удачи в борьбе с неизлечимой болезнью».
Лок положил цветы у кровати и опустился на стул. Минута прошла в молчании.
Наконец Лок заговорил:
— Как ты себя чувствуешь?
— Ужасно. А вы как? — На ее лице промелькнула тень улыбки.
— Я… — Лок в затруднении умолк. — Хорошо.
Она дотянулась до него рукой.
— Спасибо.
Простая человечность жеста немного тронула его. Ведь он работал на Николаса ван Стратена, а Дженис и ее отец долгие месяцы были врагами.
— Рад, что ты выбралась, — мягко сказал Лок.
Она опустила глаза: