— Добрый день! — поздоровался я по-английски.
Офицер с ненавистью посмотрел на меня. Я был не в претензии — ему досталось из-за моей настойчивости. Все четверо охранников остались в комнате у дверей: старший присел на корточки, трое оперлись спиной о стену.
— Вы не могли бы, — начал я.
Старший понял и покачал головой. Наедине с буйным арестованным меня не оставят. Тем хуже, делать было нечего! Мысленно я вознес молитву Аллаху, чтобы никто из них не понимал по-английски. Я перевел взгляд на офицера.
— Извините, что так получилось. Я не ожидал. Я просто хотел поговорить с вами. Садитесь!
Пленный плюхнулся на стул и положил скованные наручниками руки перед собой. Я сел по другую сторону стола. Пакистанец поднял на меня глаза — это были два разгоревшихся уголька. Хоть и хрупкий с виду, в обиду себя такой не даст.
— Я русский, меня зовут Павел Литвинов, — представился я. — С кем я имею честь?
Я именно так и сказал: «имею честь», чтобы наладить отношения. Пленный облизнул продолжающую кровоточить губу.
— У вас есть сигареты? — с холодным презрением произнес он.
Я покачал головой. Сигарет у меня не было. Сам я не курю, а захватить с собой пару блоков не сообразил. Надо будет прикупить на рынке.
— Мне очень жаль. Я подвезу вам сегодня же и передам.
Пакистанец только дернул головой: пустые слова!
— Как вас зовут? — повторил я.
Не мог же я произносить пароль, не удостоверившись прежде, что это действительно наш агент. Пленный как будто и не слышал меня. У него была своя линия переговоров.
— Вы передадите мою записку в Красный Крест?
— Я передам все, что вам разрешат мне вручить. Но я должен знать, кто вы такой.
— Я пакистанский офицер, с которым обращаются, как с бандитом, — отрезал пленный. — Это все, что вам полагается знать.
Ну, хорошо, голубчик! Заодно и охранников проверим.
Я достал блокнот, подошел к старшему охраннику — тому, пожилому, с катарактой — и спросил по-английски:
— Как его зовут?
Тюремщик ответил вопросом на дари: он не понимал.
— Хорошо. Меня зовут Павел. А вас?
Охранник растерянно поморгал здоровым глазом и посмотрел на своих товарищей. Моего вопроса не понял никто. Они переговорили между собой и потом что-то спросили у меня. Я отмел вопрос и протянул ему руку, как бы знакомясь.
— Я — Павел. А ты?
Охранник понял сразу:
— Гейдар!
Я показал рукой на пленного.
— А он?
— А-а! Хаким. Хаким Касем.
Он, собственно, много всего сказал, но главным было это. Я записал имя в блокнот, вроде бы для репортажа, и вернулся на место. Пленный, разумеется, слышал свое имя, но смотрел на меня с вызовом. Он как будто говорил: «Ну, теперь ты знаешь, кто я такой! И что это тебе даст?» А вот что!