— Трудностей он испугался, и я рада, что у вас не сложилось. Не дай Бог разделить судьбу с таким ненадежным человеком.
— Что ты говоришь, мама! Я же люблю его!
— Знаю, что говорю, — повысила голос Вероника Федотовна. — Он любви твоей не стоит. А ребеночек родится, протянет к тебе ручонки, прижмешь его к своей груди — и уже тогда ты без него жить действительно не сможешь, потому что в любой женщине заложен инстинкт материнства.
Неожиданно из груди девушки вырвался смех: продолжительный, но нездоровый, истерический, который незаметно перерос в бурное рыдание, и она сама опустила голову на плечо матери.
— Несчастные мы с тобой одиночки.
— Ну будет тебе причитать, будет. — Мать ласковой рукой провела по волосам дочки. — Поставим малыша на ноги, поставим.
И они обе расплакались, жалея и утешая друг друга.
Яркое мартовское солнце прижало к земле непокорные сугробы, которые под его лучами выпустили из своих недр веселые, бурлящие ручейки, захватывающие и завоевывающие все большее пространство, помогающие весне, подтачивая сугробы, покрытые ледяной коркой.
За всеми этими проявлениями природы Елена Николаевна Миронова наблюдала из окна роддома, вернее — родильного отделения, где была отдельная и единственная палата в небольшой сельской больнице. Лена скучала здесь в одиночестве, если не считать мальчика весом в три с половиной килограмма и ростом в пятьдесят три сантиметра, который не принес ей ожидаемого счастья. Этот маленький розовый комочек даже вызывал неприязнь, и она злилась на него за то, что он ее связывал по рукам и ногам. Не оправдались слова Вероники Федотовны о материнском инстинкте.
У малыша выпала соска, он пошамкал беззубым ртом и закричал призывно и громко, раскрылись и забегали испуганные глазки.
Женщина нехотя отошла от окна, взяла ребенка на руки, распахнула больничный халат и сунула ему в рот сосок упругой, налитой молоком груди.
— Ешь, прожора, — произнесла она обреченно.
Малыш мгновенно притих, занимаясь привычной для себя работой. Минуты через три его движения стали более ленивыми, а еще через пару минут он вообще выпустил сосок матери. На его маленьком личике было настоящее блаженство, чуть приоткрылся ротик, в который Миронова вставила соску и положила малыша на место.
Кто-то тихо постучал в дверь.
— Войдите, — разрешила Леночка.
В помещение заглянула улыбающаяся Вероника Федотовна в белоснежном халате. Она прошла на цыпочках к стулу и села.
— Спит?
— Спит, все равно он больше ничего не умеет делать, — недовольно проворчала Лена.
— В его возрасте и это уже не так мало, — пошутила новоявленная бабушка. — Я передачу тебе принесла, потом разберешься. — И она поставила сумку с продуктами в прикроватную тумбочку.