— Уже? — поинтересовался пассажир.
Проводник молча кивнул на окно, за которым уже мелькали постройки окраины города. Сергей Емельянович с удовольствием потянулся, разминая затекшие суставы, и спрыгнул с полки.
Родной город встретил его ночной тишиной. Лишь преодолев пешком половину пути, он понял, что двигается не в том направлении, так как старой квартиры больше не существует. Огорошенный запоздалым прозрением, он в растерянности замер на месте, озираясь по сторонам, словно выбирая правильное направление. В результате длительных размышлений решил идти в дом, в котором провела последние дни жена с сыном.
Заброшенный, полуразвалившийся домик в районе Нефтяников встретил его мрачным безмолвием. Полуразрушенная веранда, покосившиеся стены, выбитые стекла и пустые комнаты — все, что предстало перед ним. Было ясно, что дом непригоден для жилья.
«И куда же мне теперь? — досаждала неприятная мысль. — Ни жилья, ни прописки — хоть волком вой!»
Радость приобретенной свободы постепенно уступала место первым проблемам. Но и на этот раз нашелся выход из казалось бы безвыходного положения. Ночным пристанищем послужила его бывшая дача, которая теперь принадлежала другим людям, но сейчас оказалась пустой.
Мебель на даче осталась практически та же и не претерпела существенных перестановок, глаза ночного визитера несколько потеплели, а по толстому слою пыли на горизонтальных поверхностях несложно было догадаться, что новые хозяева сюда наведываются нечасто. Груздев поднялся по деревянной лестнице наверх и сел на диван-кровать. Посидел некоторое время в глубоком раздумье, затем, бросив рюкзак под голову, устроился по-походному…
Проснулся Груздев в двенадцатом часу дня и с удивлением уставился на стрелки стареньких часов «Полет». Он даже поднес часы к уху, чтобы убедиться: не сломались ли они, но равномерное тиканье свидетельствовало, что действительно наступил полдень. Сергей Емельянович должен был встать на учет в милиции по месту жительства, которого у него не было.
«Прописаться-то я могу в домике, но жить там невозможно, к тому же необходимо устроиться на работу», — размышлял он.
Иллюзий по поводу старой должности освободившийся не строил, но и где попало работать ему не хотелось.
«Перво-наперво нужно подыскать сносное пристанище, — решил он. Однако он понимал, что вряд ли кто сдаст квартиру недавнему заключенному. — Временно я могу остановиться у Марины Владимировны Сметаниной», — мелькнула спасительная мысль. Он знал о ней из переписки с сыном уже после его осуждения за убийство.