— Мам, расскажи про отца. — Девушка уселась поудобнее. — Ты, помнится, говорила: в том, что отец нас бросил, его вины нет.
— Нам от этого ни жарко, ни холодно. Так давно это было, тебе еще трех лет не исполнилось.
Вероника Федотовна замолчала и ушла в собственные мысли.
— Мама, мам, да очнись ты, — трясла ее за плечо Лена.
Мать с удивлением уставилась на дочь, затем огляделась по сторонам, словно видела окружающее впервые, но в конце концов пришла в себя.
— Ладно, — кивнула она головой. — Твой дед по отцовской линии эмигрировал во Францию еще в гражданскую войну. Оттуда он умудрился перебраться в Америку и занялся мелким бизнесом. Со временем, нельзя сказать больших, но некоторых высот достиг — он построил фабрику по изготовлению детских игрушек. Писал письма твоему отцу, звал к себе, посылки присылал. Ваня за подарки благодарил, но уезжать в Америку отказывался. А тут еще на мне женился, ты у нас родилась. Ой! Как он тебя любил! С рук не спускал.
И Вероника Федотовна опять замолчала, вспомнив первые годы супружеской жизни.
— Дальше что было? Ну, мам? — нетерпеливо спрашивала Лена. — Ух, видно, и любила ты отца! — воскликнула дочь.
— Я и по сей день в нем души не чаю, — моментально отозвалась мать. — Ну вот, а когда дед твой умер, Ивана словно подменили. Ударила блажь в голову: вступить в права наследования в чужой стране решил. Меня уговаривал, но я наотрез отказалась от его предложения: русские мы, нечего нам там делать. Сама посуди: похожа я на буржуйку? Опять же: языковый барьер, чуждые обычаи, одним словом, отпустила его одного. А на прощание сказала, что если захочет вернуться обратно, то в течение года жду, потом вычеркну из памяти.
Лена слушала буквально с раскрытым ртом еще неизвестные подробности о самых близких людях, благодаря которым и появилась на свет.
— Вычеркнула?
— Какой там, — махнула мать рукой, доставая из кармана халата платок.
— Он писал тебе? — не унималась Лена, сгорая от нетерпения как можно больше узнать об отце.
— И писал, и звонил, почти каждую неделю вызов на переговоры приносила почтальонша. Лет десять кряду не унимался.
— А ты что же?
— А я молчала, как обещала, забыть пыталась, но ничего не вышло.
— Что теперь, мам?
— Много с тех пор воды утекло, как мы расстались, к тому же последние несколько лет от него ни слуху ни духу.
— Выходит, в моей безотцовщине дед виноват? — спросила Лена, хитро прищурившись.
— Дед, — подтвердила Вероника Федотовна. — Будь он неладен. Ведь до революции гроша за душой не водилось, а все равно подался за границу.
— Зато там фабрику отгрохал, — заступилась за предка девушка. — Я бы не отказалась пожить в Штатах, — заявила она.