Какая-то американская радиостанция говорит о трех героях, которые решили улететь с Земли на Звезду. — «Тюменев, Турцев и Савич — вот три славных имени…»
Савич слушает, улыбается и даже прикрывает глаза от удовольствия. Как все-таки хорошо, что он принял участие в этой экспедиции…
— Ну, вот и мы! Дело сделано, — сказал Тюменев, входя. — А вы, кажется, дремлете? О чем это болтает радио? Англия? Америка?
— Я не спал, — ответил Савич. — У вас, кажется, ранена рука, Турцев?
— Рука — пустяки, — ответил Архимед, наскоро делая перевязку. — Костюм водолазный разорвал, задев за железную скобу, это хуже. Вода начала проникать внутрь костюма. Пришлось перетянуть руку обрывком троса. Хорошо, что это случилось, когда работа была уже окончена.
— Великолепно, — сказал Тюменев, вылезая из водолазного костюма. — Парашют не подведет. Только бы не подвели шнуры.
— Разве товарищ Турцев не высчитал, какую нагрузку примут на себя стропы?
— Не надеть ли нам перед посадкой кислородные маски? Как ты думаешь, Архимед? Может быть, в атмосфере Беты есть какие-нибудь вредные газы.
— Но ведь в таком случае маски только отсрочат нашу гибель на несколько часов! — не удержался Савич.
— И отлично. На несколько часов! За несколько часов можно сделать массу научных наблюдений и сообщить о них по радио на Землю.
Турцев посмотрел в небольшой телескоп на Бету, глянул на часы, что-то проверил по записной книжке и сказал:
— Подлетаем. Как досадно, что мы упадем на теневую сторону планеты. Ничего не видно. Что лежит под нами? Горы? Лес? Океан?
— Дай я погляжу. Да. Темно. Вижу только одну зеленую точку. Быть может, освещенная вершина горы.
— Ну, что ж, давайте надевать маски. Пора! — сказал Архимед. — И я думаю, нам лучше улечься на койки. Когда парашют раскроется в атмосфере Беты, удар будет очень сильный.
Все надели кислородные маски, улеглись на койки и стали молча ожидать, как встретит их планета Бета.
Напряженное молчание становилось невыносимым.
— Если бы нам посчастливилось упасть в воду, — сказал Савич.
— Я предпочел бы, чтобы наш гидростат упал в глину, — отозвался Тюменев.
— Но ведь не думаете же вы, что глина мягче воды, — возразил Савич.
— Думаю. Вот именно. Известно ли вам, что быстро летящая пуля пробивает утрамбованный снег на 350 сантиметров, глину — на 100, сосновые доски на 87, а воду — только на 80 сантиметров? Выходит, что при известных условиях вода может быть прочнее досок и глины, а вы — в воду!
— Но ведь в таком случае мы должны разбиться, куда б ни упали! — с отчаянием воскликнул Савич. И в тот же момент вскрикнул и упал на пол.