Захрустел песок на дорожке, послышались чьи-то приближающиеся шаги. Две темные тени подошли к перилам веранды.
— Это ты, Архимед? — спросил Тюменев.
— Мы, — ответил Аркусов. — Обеспокоены вашим опозданием. Пришли узнать о здоровье. Добрый вечер, Елена Гавриловна!
— Послушай, Архимед, и вы, Аркусов, послушайте, — в голосе Тюменева прозвучало необычное волнение. — Друзья мои! Если бы я предложил вам отправиться со мной в очень опасную, очень рискованную, но крайне важную научную экспедицию, в которой сама ваша жизнь подвергалась бы опасности, согласились бы вы?
— Разумеется, — быстро ответил Архимед.
— Всегда готов! — одновременно воскликнул Аркусов.
— Вот видишь, — повернул Тюменев голову в сторону Елены Гавриловны. — Мне шестьдесят, а ведь каждому из них нет и тридцати — и они не задумываются.
Опершись одной рукой на перила, Аркусов ловко перепрыгнул, разыскал на веранде выключатель и зажег свет.
Лицо Елены Гавриловны выражало смятение, а глаза Ивана Ивановича горели молодым задором.
— Да, я предлагаю вам ни больше ни меньше как лететь со мною на звезду Абастумани! Вот именно!
При этих словах Аркусов вдруг стал серьезным и многозначительно посмотрел на Архимеда — не сошел ли старый профессор с ума. А всегда спокойный Архимед невольно передернул плечами:
— Лететь? Но на чем?
— Ты сам, Архимед, принимаешь участие в изобретении летательного аппарата, — загадочно ответил Тюменев.
— Завтра я еду по делам в Ленинград, — заявил он неожиданно.
На другой день Тюменев действительно уехал и отсутствовал более двух месяцев.
Всю ночь над обсерваторией бушевала буря. Несмотря на специальную систему колес, купол дрожал, качался и, казалось, ежеминутно готов был сорваться. Сквозь отверстие в куполе ветер врывался внутрь башни и обдавал лицо и руки Тюменева ночной свежестью и запахом хвойного леса. Плотность воздуха в атмосфере быстро менялась, это мешало наблюдению, искажая изображение звезды. Тюменев сердился, бранил ветер, звезде даже погрозил кулаком:
— Это все твои штучки!
В телескоп уже отчетливо были видны два Солнца звезды Абастумани, разделенные друг от друга тончайшей темной полоской небесного пространства. На самом деле ширина этой щели равнялась сотням миллионов километров. В ней свободно вмещались орбиты планет и их спутников двух солнечных систем, связанных взаимным притяжением. Большее Солнце было окрашено в красный цвет, меньшее — в голубой.
Небо бледнело, угасла двойная звезда — наступал рассвет. Пора кончать наблюдения.
— Архимед! — крикнул Тюменев. — Архимед!