Настасья повернула голову, встретившись глазами с побледневшей Лейлой. При этом она крепко стиснула руку персиянки своими пальцами, давая ей понять, что им нужно действовать, и немедленно, если они хотят выжить!
«Справимся ли мы с этим чудовищем?» – молчаливым взглядом спросила Лейла.
«Непременно справимся!» – таким же молчаливым взглядом ответила ей Настасья и кивком головы указала персиянке на саблю и кинжал, брошенные Кочуном на ковре посреди юрты.
Завершив омовение, Кочун наскоро обтерся подвернувшейся под руку тряпкой и, улыбаясь щербатым ртом, заковылял своими кривыми волосатыми ногами к постели, на которой сидели две нарядные, как куклы, юные невольницы.
– Не бойтесь, красавицы, – молвил Кочун, касаясь своими темными грубыми пальцами нежных девичьих щек и длинных кос. – Я не стану вас убивать. Я возьму вас себе. Я увезу вас на Волгу и с выгодой продам купцам. За вас, прелестницы, торговцы отсыплют мне немало серебра!
– А как же приказ твоего господина? – промолвила Настасья, смело взглянув в лицо нукера. – Салджидай не простит тебе твоего ослушания.
– Власть Мамая кончилась, – усмехнулся Кочун. – Ему уже не возвыситься после сегодняшнего поражения. Я больше не намерен служить сынку Мамая, этому трусливому ничтожеству! Я найду себе другого повелителя, более могущественного!
– А ты не глуп, батыр! – улыбнулась Лейла, коснувшись своими белыми точеными пальчиками мускулистого загорелого бедра нукера. – Я восхищаюсь тобой!
– А я благодарна тебе за твое великодушие! – сказала Настасья, поглаживая Кочуна по животу и как бы ненароком касаясь его покрытого густыми черными волосами мужского естества, в котором уже пробудилось желание соития. – Мы обе с радостью отдадимся тебе, храбрец. С кого из нас ты хочешь начать?
– Разденьтесь обе, так мне легче будет выбирать, – сказал Кочун, содрогаясь от переполняющей его похоти. – Вы обе как гурии! От вас не оторвать глаз!
Лейла и Настасья повиновались, но при этом они делали все так неторопливо, кокетливо поглядывая на грубоватого нукера, поводя плечами и улыбаясь ему, словно именно в раздевании обе находили некое особенное удовольствие. Обалдевший Кочун таращился на них, глупо улыбаясь и потирая рукой свою волосатую грудь. В конце концов он выбрал Лейлу, которая выглядела более соблазнительной рядом с исхлестанной плетью Настасьей.
Едва Кочун улегся на ложе и усадил персиянку на себя сверху, как в юрту вбежали два татарских воина. Они накричали на оторопевшего Кочуна, веля ему поскорее одеваться, хватать оружие и мчаться на битву с русами, которые вот-вот ворвутся в татарский стан. Воины удалились, а Кочун, ругаясь сквозь зубы, стал торопливо одеваться.