Она смертельно устала от испытаний, уготованных ей судьбой. Ее душа была опустошена. Но все же постепенно Джейн начала успокаиваться. Рыдания затихли и перестали терзать ее тело. Дыхание стало ровнее и глубже. Заметив, что она дрожит, Рэй достал из шкафа два бледно-голубых пушистых шерстяных одеяла и укутал ее с ног до головы. Джейн стало тепло и уютно.
— Бедная маленькая Джейн…
Он качал ее на руках, словно ребенка. Наверное, в душе она все еще была ребенком.
— Почему вы не сказали мне, что собирались провести в Париже медовый месяц? — мягко упрекнул он ее. — Я догадывался, что у вас что-то произошло, когда вы сказали той ночью в конюшнях, что приносите несчастье людям. Но я ничего не знал о вашей несостоявшейся поездке в Париж. Я бы не стал вас заставлять ехать со мной, если бы знал.
Потрясенная его непривычной мягкостью, Джейн расплакалась. Это были запоздалые слезы, слезы, несущие облегчение. Джейн высвободила руку из-под одеяла, чтобы найти свой платок.
— Такой крошечный вам не поможет. — Рэй мягко усмехнулся при виде ее маленького батистового платочка. — Это все равно что вычерпать затопленную штормом лодку чайной ложкой. Возьмите мой.
Он вытащил чистый сложенный вчетверо платок с монограммой, но не протянул его Джейн, а сам стал вытирать слезы с ее заплаканного лица.
К ее удивлению — это был день сюрпризов, и большей частью со стороны Рэя, — он посоветовал ей со вздохом:
— Выплачьтесь. По-видимому, это единственный способ.
Как будто он мог сам знать это! Когда Джейн успокоилась, Рэй поцеловал ее.
Это не был страстный, требующий ответа поцелуй, как тогда, в поместье. Нет, он был нежным, ласкающим, ничего не требующим взамен. Так целовал ее Роб, когда они только познакомились и начали встречаться. Но поцелуй Рэя, даже такой — легкий и нежный, как дыхание, — все-таки отличался от поцелуев Роба. Джейн была слишком утомлена, чтобы сравнивать их и искать, в чем же отличие. Она просто знала, что поцелуи Рэя не такие, как поцелуи Роба, и все.
Они погрузились в какое-то странное состояние: реальность отступила, прошлое смешалось с настоящим. Как сквозь сон, Джейн чувствовала, что ее губы отвечают на ласки Рэя, и она сама уже ласкает его. Ее тело льнуло к его рукам, наслаждаясь их теплотой и нежностью. Она все глубже погружалась в какую-то пучину, где ярким вихрем проносились перед ней картины из прошлого и исчезали. Оставалось лишь настоящее, и этим настоящим был Рэй…
Когда она проснулась, в окно спальни светило солнце. Яркие краски дня, ворвавшиеся в комнату, свидетельствовали, что было уже около полудня. Джейн села в кровати и увидела, что пушистые голубые одеяла исчезли. Исчезло и ее кремовое платье для коктейля, и босоножки на высоких каблуках, и даже белье и чулки, а вместо этого на ней была ее собственная ночная рубашка в цветочек с вырезом на шее.