"Да ведь она, похоже, была просто садистка" - подумал я, вспоминая этот эпизод. Вспомнилось так же, что ее родной отец при мне несколько раз называл Наташу мерзавкой.
Так же я вспомнил, что у Наташи, похоже, был в Мюнхене скрытный лесбийский роман с Люськой Черновой. Ее подружка Люська была на редкость нахальная и самоуверенная блондинка. Обе они работали тогда в мюнхенском отделе "Голоса Америки", и их роман маскировался там под невинную "девичью дружбу". Причем Люська частенько оставалась у Наташи ночевать, и спали они обе - в одной постели. Мужчинам они постоянно хамили, а для своей возлюбленной Наташа тогда писала любовные стихи: "Изо всех невозможно-возможных возможностей, Ты всех невозможней, Ты всех мне милей!".
Кстати, это были те самые стихи, которые читала мне Наташа, говоря при этом, что они - про другого мужчину. Все это довольно долгое время происходило у меня под носом, а я ничего этого не видел и ничего не подозревал. Как в Библии: "Имеющие глаза - не видят, имеющие уши - не слышат".
Прошло несколько лет. Люське стукнуло 25 лет и она, боясь остаться в старых девах, быстренько вышла замуж, а точнее - женила на себе молодого князя Оболенского, который работал на "Радио Свобода", причем все знали, что он открытый педераст. Два сапога пара... Все это были - "маски любви". Наташа же оставшись одна, загрустила и решила, что ей тоже пора выходить замуж.
Вот тогда-то и разыгрался наш неожиданный роман в Нью-Йорке, а точнее - на пляже в Си-Клифе. Есть такой небольшой дачный поселок недалеко от Нью-Йорка, где живет много русских семей, т.е. это был тогда своего рода "русский поселок".
Вспоминая подробности нашего романа и основательно проштудировав купленную мною в том киоске книгу о лесбиянках, я обратил внимание и на еще несколько странностей в ее поведении. Хотя Наташа и согласилась тогда выйти за меня замуж, однако в глубине своей души она, похоже, все это время колебалась, говоря мне, что у нее была раньше "очень большая любовь" и она боится, что эта любовь может к ней вернуться. Когда же я спрашивал ее, о ком идет речь, она туманно намекала мне на Казанцева, который был ее начальником на "Голосе Америки" в Мюнхене.
Этого Казанцева я знал довольно хорошо. Он был уродливый тип, который по возрасту годился ей в отцы. Тогда я ничего не мог понять, но сейчас-то я сообразил, что моя идеальная невеста просто боялась, что разоблачится ее лесбиянство и, для отвода глаз, она сначала врала Казанцеву, что влюблена в меня, а потом врала мне, что влюблена в Казанцева...