У нас с Олегом как раз и был «простосекс».
Обычно все было так: кто-нибудь из нас сбрасывал другому смс, в котором могло быть что угодно, в зависимости от занятости и градуса романтичности пишущего, от цитаты из Шекспира до просто вопросительного знака. Второй перезванивал, и мы либо немного болтали, либо быстро договаривались о встрече. Сначала шли ужинать, всегда в новый ресторан – так сложилось, и это была обязательная часть ритуала. Над прохладными устрицами, горячим сливочным ризотто, тающей во рту пастой с трюфелями и чернилами каракатицы, истекающими кровью стейками и креветками в ананасовом соусе мы говорили о чем угодно, но никогда – о нас самих. Как будто бы мы были дозорными, обходящими запретную территорию. За забором, увитым колючей проволокой, как плющом, оставались его семья, моя работа, наши друзья. Обсуждались же: новая эпиграмма Быкова, и почему мы до сих пор остаемся жить в России, и правда ли, что тувинские шаманы могут видеть галлюцинации, не принимая псилоцибин? На что похожи облака, почему Патрика Демпси считают секс-символом, действительно ли размер имеет значение, где подают лучшее тирамису, почему считается престижным быть манекенщицей, ведь это монотонная и нервная работа, приносящая больше унижений, чем профитов? Почему с женщинами, которые в детстве влюблялись в Атоса или, на худой конец, в Арамиса, можно иметь дело, но те, кто умирал по Д’Артаньяну, непременно вырастают в коз каких-то? Почему в школах неуместны уроки православного воспитания, почему в России все путают понятия «феминистка» и «мужененавистница», подставные ли ситуации в «Битве экстрасенсов»? Правда ли, египетские и мексиканские пирамиды построили люди вымершей расы, и вообще – вся эта движуха с альтернативной историей и теорией мирового заговора – это полный бред или все-таки нет? Действительно ли большинство гомофобов – латентные гомосексуалисты, что бы еще написал Стиг Ларсен, если бы не умер, обидно ли звездам, когда в желтой прессе обсуждают их целлюлит? В общем, обо всем на свете мы говорили, и как ни странно, это были не идеально расфасованные в коробочку светской беседы фразы, а живой, как весенний поток, разговор. Мы спорили, смеялись, повышали голос и говорили о новом фильме Альмодовара так, словно это был наш личный секрет. Но никогда о личном, никогда – ведь у нас был не роман, а «простосекс».
Потом официант приносил счет, мы торопливо допивали шабли или кьянти, ловили машину и ехали в привычный отель на Таганке. На рецепции нас узнавали, здоровались как со старыми друзьями, и мне казалось, что девушка-администратор смотрит на меня с жалостью, хотя возможно, дело в каком-нибудь моем непроработанном комплексе, объективная же реальность ни при чем.