Добрая память долго живёт в человеке, и человек живёт этой памятью. Старый колымский оленевод Рыльтын в молодости добывал песца, рыбачил… Более полувека в одном хозяйстве!.. И конечно, Рыльтыну хотелось рассказать Ивану о своей далёкой молодости, о начале трудового пути, о пережитом…
В тридцати километрах от Алазеи, на реке Шандрик, колымский охотник Тихон Новгородов в 1924 году организовал первую во всём крае охотничью бригаду. Новгородовский участок занимал двести пятьдесят километров по побережью. Размахнулся тогда Тихон широко, основательно. Это и позволило ещё в 1930 году на основной базе охотбригады организовать первый на Колыме и Чукотке колхоз «Турваурген» – «Новая жизнь». Промысловые сезоны первых лет были удачными. Уже в январе 1933 года колхоз был в состоянии откликнуться на бедственное положение голодающего населения центральных районов страны – из местечка Амбарчик на Аллаиху был отправлен гружёный рыбой обоз из пятнадцати собачьих упряжек. Рыбакам предстояло с грузом в четыре тонны покрыть расстояние в тысячу двести километров.
Первое несчастье обрушилось на обоз в местечке Курдигино. Чумка погубила всех собак. Не раздумывая, рыбаки сами впряглись в нарты. Триста километров сквозь лютое дыхание тундры тащили они тяжёлые нарты на себе. В поселении охотников им подобрали ездовиков.
На затухающий костёр дохнул лёгкий ветерок, и вспорхнувшие слабые искорки засуетились над ярангами. И как из-под талого снега, расправляя нежные лепестки, тянется к жизни, к весеннему, солнечному свету и тёплу подснежник – это удивительное чудо природы, так из глубины души Рыльтына стал прорастать утомлённый звук. И казалось: все замерло и только приятный, чуточку надтреснутый голос оленевода осторожно кочует в дремлющем настое трав…
Лена слушала деда, и было видно, что каждое его слово было дорого ей.
Состояние Лены передалось и Ивану. Здесь, в тихой долине, согретый вниманием людей, покуривая у ночного костра, привалившись на оленью шкуру, он, сам того не замечая, поддался гипнотическому действию мягкой напевности. Лена смахивала с ресниц слезинки, Рыльтын облегченно вздохнул и умолк. А Лена, глянув на деда и на Ивана, слегка улыбнулась, бросила на тлеющие угольки костра несколько сухих рубленых веток стланика, и смолистые иголки вспыхнули новым ярким игривым пламенем.
– Ружьё носишь? – неожиданно спросил Рыльтын, кивнув на старенькую Иванову тулку, и принялся раскуривать трубку.
– И у тебя есть ружьё, – как-то просто и необидно возразила деду Лена.
– Старый винчестер, – согласился Рыльтын, – в тундре без надобности. – Он немного помолчал, сосредоточенно, стараясь что-то вспомнить. – У купца-американа задолго до прихода белой банды за двусезонную песцовую добычу выменял. Ружьё умному человеку не помеха, – продолжал Рыльтын. – Дураку что ружьё, что вертолёт…