– Я американского принца Альберта перемешиваю с русской папушей, – скрывая улыбку, пояснил Савва, – приятный табачок получается. – И он, по-отцовски глядя на шошинцев, с дрожью в голосе добавил: – Хорошо мне с вами, и Данилке тоже. Говорили много. Покурим ещё?
– Спасибо тебе, старина! Пора нам! – застенчиво улыбнулся Шошин.
Две упряжки всё дальше уходили вверх по Походской протоке Колымы. Савва придерживался за плечо внука и смотрел вдаль.
– Сильные люди… Будь и ты таким, Данилка.
…Походок вынырнул из серой пучины океанского волнообразия тундры сажистыми поплавками просевших крыш и огласился яростным собачьим разноголосьем. Неудержимая стая неслась навстречу ревкомовским упряжкам.
– Та-та! Та-та! – сдерживая оголтелую стаю, спешила навстречу стройная молодая женщина в серой дошке и росомашьей кеали. – Э-э! Та-та! Оштолом держи!
Упряжки встали. Вожак первый сел и завыл. Ему, видимо, было досадно, что не дали возможности подрать шерсть походским забиякам. Завыла и поселковая рать.
– Aйxaл! – проваливаясь по колено в рыхляк, крикнул Ефим женщине. – Э-э!
– Здравствуйте. Меня Прасковьей зовут, Баранова, – не без смущения назвалась она, подойдя ближе. – Вышла встретить. Шибко собачки задиристые. На рассвете видели упряжку Носова. На Нижнеколымск пошла. Курил к Савве на кекурье ходил, давно вернулся.
– Нам никто не повстречался, – развёл руками Шошин.
– Вы по протоке шли, а Курил – через едему.
– Там путь короче?
– Метёт шибко. Собачкам тяжело. Едема – место ветреное.
– Речь у вас русская, чистая, – заметил Иосиф.
– Дедушка был русский.
– Из казаков?
– Не знаю. На Аляске большим человеком был.
– Главный правитель Аляски Александр Баранов?
– Да.
– Я на торговых судах плавал. Стояли в Сингапуре. Город богатый, нарядный. Александр Баранов проклинал царя в этом городе и пропивал в трактирах последнюю надежду на возвращение в Россию. Заболел он тропической лихорадкой и умер в портовом городишке недалеко от Сингапура.
– Нам ничего не известно о нём…
С разговорами подошли к плоскокрышей рубленке, наполовину занесённой снегом. Судя по провисшим слегам, перекосившимся оконным и дверным проёмам, избе было далеко за вековую отметину…
Походок – первое поселение русских землепроходцев, поставленное на столбовой дороге начинателями кругосветных морских походов, открывателями новых земель задолго до великого странствия Семёна Дежнёва и его товарищей. Отсюда, из Походского зимовья, смелые мореходы уходили в далёкие странствия.
Ревкомовцы стояли у потемневшей от времени русской избы, и воображение их переносило в далёкую эпоху конца семнадцатого века, во времена суровые и кровопролитные. Уходят в неоглядную вечность годы. Кажется, что страна Тундрия нисколько не изменилась. Те же лютый простор, остервенелая пурга, холодные световые бури в бездонном полярном небе… Только другими стали люди и их судьбы…