Надо быть подобрее с психотерапевтом. Показывать готовность к сотрудничеству. Показывать, что я поправляюсь, что временами у меня все хорошо.
«Надо будет рассказать ей что-нибудь, — думает Ребекка. — В следующий раз».
Она могла бы что-нибудь наврать. Ей уже приходилось это делать.
Можно сказать: «Моя мать кажется не любила меня». И в действительности это даже не ложь, а маленькая правда. Но за этой маленькой правдой скрывается большая правда.
«Я не плакала, когда она умерла, — думает Ребекка. — Мне было одиннадцать, и я ничегошеньки не чувствовала. Во мне заложен какой-то врожденный дефект».
* * *
Канун нового, 2003 года
Канун Нового года Ребекка встречает с Беллой, собакой Сиввинга Фъельборга. Сиввинг — ее сосед, который дружил с бабушкой, когда Ребекка была маленькая.
Он спросил, не хочет ли Ребекка поехать с ним к его дочери Лене и отпраздновать в кругу семьи. Та начала отнекиваться, а он не настаивал. Зато оставил ей собаку. Он сказал, что ему нужен человек, который присмотрел бы за собакой, но на самом деле присмотр нужен за самой Ребеккой. Впрочем, какая разница? Ребекка рада компании.
Белла — веселая и подвижная сучка дратхаара. Как и все дратхаары, она обожает поесть и легко могла бы растолстеть, как бегемот, не будь она все время в движении. Сиввинг пускает ее от души побегать по замерзшей реке и иногда просит односельчан взять ее с собой на охоту. Дома она все время носится туда-сюда, вертится у его ног, при малейшем звуке подскакивает и начинает лаять. Но такая подвижность помогает ей оставаться стройной. Под шкурой отчетливо проступают ребра.
Лежать для Беллы — наказание, но как раз сейчас она мирно похрапывает на кровати у Ребекки. Та несколько часов ходила на лыжах по замерзшей реке. Поначалу Белла тащила ее за собой на веревке. Затем она побегала на свободе, носилась, как сумасшедшая, поднимая тучи снега. Последние километры бежала, довольная, по лыжне следом за Ребеккой.
Около десяти звонит Монс Веннгрен, начальник Ребекки в адвокатском бюро. Когда она слышит его голос, то инстинктивно поправляет рукой волосы, словно он может видеть ее.
Ребекка думала о Монсе. Часто. И ей кажется, что он звонил и справлялся о ее состоянии, пока она была в больнице. Но она не уверена. Этот период плохо запечатлелся в памяти. Ей вспоминается, что она сказала медсестре, будто не хочет с ним разговаривать. От электроконвульсивной терапии нарушилась ориентация во времени, ухудшилась оперативная память. Ребекка превратилась в старушку, которая может повторять одно и то же по нескольку раз в течение пяти минут. Тогда ей ни с кем не хотелось общаться. И менее всего с Монсом. Она не хотела, чтобы он видел ее такой.