Он снова почувствовал в душе поднимавшееся презрение к этому благополучному и сытому миру, к этой трогательной любви и вниманию, на которые ему не хватило бы фантазии, потому что и он, и жена были заняты не тем, чтобы жить, но тем, чтобы выжить. И ему стало невыносимо обидно за нее, уже столько лет разделяющую жизнь с непризнанным полупрофессиональным музыкантом, стыдно перед дочерями. Он подумал, что через несколько лет они захотят красиво одеваться, а он к тому времени будет никому не нужен.
Матвей резко оборвал мелодию.
– Все, мы свой час отыграли. Пойдем!
Мужчина протянул каждому по конверту. В его глазах чувствовалась искренняя благодарность, но раздражение не позволяло в эту благодарность поверить.
Он что-то сказал вполголоса жене – та неопределенно кивнула.
– Мы с Беатой просим вас остаться и поужинать.
На удивление себе Матвей не стал возражать.
Сперва они стеснялись друг друга и не знали, о чем и на каком языке говорить, и просто ели, тем более что за три месяца от домашней снеди отвыкли и теперь не могли остановиться, но Донат вдруг почувствовал странную вещь. Это был настойчивый и пугавший его взгляд женщины. Он чувствовал этот взгляд и раньше, но во время игры был так увлечен, что не обращал на него внимания – теперь же ему сделалось неловко. От сытости и тяжести в животе напала сонливость, он боролся со сном, но и проваливаясь, в полудреме ощущал присутствие женских глаз.
– Мне кажется, будет лучше, если мальчик отдохнет, – сказала Беата.
– Что они говорят, Донат?
Младший поднял голову.
– По-моему предлагают нам остаться.
Старший заколебался.
– Что им от нас надо?
– Ничего, просто хорошие люди.
– Сомневаюсь.
– Что вы желаете пить? – спросил Эрик. – Пиво? Вино?
– Водку, – отрезал старший.
– Водка? – немец на секунду задумался. – Водки у меня нет, но я приглашаю вас, Маттеус, в бар, и там мы выпьем водку.
Женщина посмотрела на мужа странным взглядом.
– Может быть ты все-таки останешься?
– Не волнуйся, – сказал он и нежно поцеловал ее в щеку. – Я хочу показать Маттеусу ирландский паб.
– Ты не сердишься на меня, Эрик? – проговорила она, опустив глаза.
– Ты же знаешь, что нет.
Женщина проводила мужа и гостя до двери, и с Доната сон как рукой сняло.
– Можешь принять ванну, если хочешь, – сказала Беата безразличным тоном. – Я положу полотенце и халат.
Большое зеркало отразило его худощавую фигуру с торчавшими по-мальчишески лопатками и острыми локтями. Он быстро юркнул в ванную, боясь что-нибудь задеть, испачкать или уронить и почувствовал себя не расслабленным, а возбужденным.