Вдруг что-то произошло, неловкое движение руки – в общем, половина чужого чая оказалась на клавиатуре. Запахло горячим сахаром, проводами и большой бедой. В это время другой братец шакалил в Васькиной сумке и что-то запихивал себе в карман. Третий отпрыск тихой сапой разбирал на части мой мобильник.
– Руки на стол! – крикнула я в отчаянии. – Не двигаться! Убью!
Братья-разбойники послушно уселись рядком: один с пустой кружкой в руках, другой с моим мобильником, у третьего оказался Васькин калькулятор.
– Великий русский писатель Даниил Хармс говорил, – изрекла Василиса, отбирая у мальчуганов наше добро, – что топить детей жестоко, но что с ними еще делать?!
Оказалось, что лучшее средство успокоить безумных деток – телевизор. Остаток дня мы провели за просмотром мультиков. В перерывах пытались починить мой ноутбук и рассуждали о воспитании детей. В частности, меня интересовало понятие «наказание за предумышленные проступки».
– Как ты думаешь, бить детей негуманно?
– Негуманно, – ответила Васька, – но полезно...
– А тебя в детстве били?
– По-моему, нет. И вот результат!
Поздно вечером, когда наконец-то вернулся домой вероломный Славка, мы уже были готовы порвать его на куски. Он миролюбиво обнял нас и промурлыкал:
– Айда на кухню, пошепчемся!
Закурив, он сощурил глаза и нехорошо улыбнулся.
– Объясните-ка для начала, почему вы одновременно интересуетесь Погодиным, Стабфондом и какими-то масонами?
Я подумала, что не хотела бы оказаться на месте знаменитостей и чиновников, у которых Славка берет интервью. А Василиса уже ворковала о том, что кампания по выборам Петрова давно спущена в унитаз, нам не хватает острых ощущений, и мы просто хотим понять, что творится за кремлевскими кулисами...
– Угу, – отозвался Славка, – я двенадцать лет пытаюсь понять – бесполезно. Но кое-что лежит на поверхности – Погодин стремительно набирает очки, возможно, предпочтения Центра изменились, и Петров не оправдал доверия... Когда на карту поставлена судьба всей страны, можно пренебречь концепциями и стратегиями и просто поменять коней на переправе.
– Ты хочешь сказать, что они хотят из этого клоуна сделать президента?! – ужаснулась я.
– А сколько раз вы с вашим Гариком сажали таких клоунов в губернаторские и мэрские кресла? Имидж – ничто, деньги – все. И, между прочим, Погодин очень изменился после катастрофы. Похудел, сбрил бороду, перестал носить галстуки жутких цветов. Во время пресс-конференции ни разу не обосрал Кремль. Говорит о вечном, у всех просит прощения, ходит серьезный и тихий, как дзен-буддист.