— Но она не хочет Девонмонта. Она хочет тебя, и только одному Богу известно почему.
Судя по тому, как застучал пульс, он еще мало выпил, отметил про себя Гейб.
— Она не знает, чего хочет. В любом случае с ним ей будет лучше, чем со мной.
— Какой ты трус! — хмыкнул Джаррет.
Почувствовав раздражение, Гейб выругался. Ну и где спасительное состояние оцепенения?
— Осторожно, брат. Человек, который назвал меня трусом, проглотил собственные зубы.
— О да, ты смелый, когда не надо. Ты абсолютно счастлив соревноваться в гонке с каким-нибудь идиотом, который бросил тебе вызов, но не дай Бог признаться, что тебе нужна Вирджиния. Что, возможно, ты даже любишь ее. Легче все бросить и пуститься наутек.
— Не легче, — напрягся Гейб. — А лучше для нее. Я не могу дать ей то, что она хочет.
— Что? Раскаяние за то, что ты участвовал в гонке с ее братом? Так ей этого не надо. Она хочет, чтобы ты открыл для нее свое сердце, доверился ей. И это до смерти пугает тебя.
Гейб сделал большой глоток эля, стараясь не обращать внимания на правду, которая прозвучала из уст брата.
— Поверь мне, я понимаю, — продолжал Джаррет. — Я был на твоем месте. Точно также, как Оливер и Минерва. Последние девятнадцать лет мы все силы потратили на то, чтобы защитить свои сердца, потому что знаем, как страшно чувствовать себя покинутыми теми, кого мы любим. Поэтому мы неохотно доверяли другим. Но пока ты не можешь всем сердцем доверять кому-то, ты живешь только наполовину. Любить кого-то и быть любимым — это стоит любого риска.
Слова брата проникали в мозг, борясь с воздействием эля.
— Ты закончил? — громко спросил Гейб. — Потому что тебя это совсем не касается. Генерал с Девонмонтом замыслили обеспечить будущее Вирджинии, и я не буду стоять у них на пути.
— Отлично, — вставая, спокойно сказал Джаррет. — Но должен напомнить одну вещь. Означает ли твое желание уступить ее Девонмонту, что я неправильно понял то, что происходило между вами в конюшне, когда я ворвался туда? Мне показалось, вы занимались любовью.
Гейбриел замер.
— Подумай об этом. Потому что лишить ее невинности и потом уйти, оставив одну разбираться с последствиями, будет в десять раз хуже, чем то, что ты сделал с Роджером Уэверли.
Бросив ему эти слова, Джаррет ушел.
С длинным потоком ругательств Гейб отодвинул кружку с элем в сторону. Он не мог поверить, что выпустил это из виду. Он был близок с Вирджинией и, тут Джаррет прав, не мог теперь просто так оставить ее самостоятельно разбираться с этим. Возможно, Девонмонт терпелив и снисходителен, как говорила Вирджиния, но вряд ли он будет снисходителен к этому. Ни один мужчина не потерпит такого.