— А Россия знает, для чего жить? — Шредер спросил это с искренним удивлением. — Россия живет, чтобы сделать мировую революцию?
— Для этого России достаточно сделать революцию у себя, — сказал Стомоняков. — Мир сам пойдет за ней. И поэтому столько нерусских людей стараются для русской революции, господин Шредер. Это очень просто.
— Простые формулировки заманчивы, — сказал Шредер улыбаясь. — Но мир сложен. И всему свое время. Так говорит Екклезиаст. Кстати, так говорит и ваш Маркс. Россия — эмбриональная страна, ей еще предстоит пройти то, что Европа прошла за последние триста лет. И ей тоже придется потратиться на приобретение капитала, чтобы было на что жить. Посмотрим, сохранится ли у нее после этого желание делать мировую революцию. Не говоря уже о нравственной энергии!.. И в чем вы ее усмотрели, эту русскую нравственную энергию? Может быть, в их собственном рабстве, которое они с такой настойчивостью донесли почти до наших дней?
Шредер улыбнулся еще шире и развел руками, как бы извиняясь, что на все это нельзя возразить. Стомоняков молча смотрел на Шредера и, казалось, ждал, когда тот перейдет наконец к делу. Шредер достал с полки лежавшую отдельно книгу и стал ее перелистывать.
— Это стихи древних, — сказал он, — здесь есть и армянские поэты, господин Камо. Разумеется, в немецком переводе. Я читал вчера перед сном. Я всегда перед сном читаю хорошие стихи. Это помогает душе проснуться. Так вот, у армян я прочел вчера такие стихи… Не могу найти! — Шредер захлопнул книгу и положил обратно на полку. — Я запомнил одну строчку. Она меня поразила: «Вечно телом душа стеснена»… Забыл имя поэта… Кажется, тринадцатый век… Так вот, господа, с тех пор ничего не изменилось. И не изменится. Душа должна быть стеснена телом. Это сохраняет равновесие. Вы хотите нарушить равновесие, хотите красную истину, или истину со знаком «плюс», — такой не бывает, господа.
Шредер замолчал, весело посмотрел на Стомонякова и спросил:
— Что вы на все это имеете возразить?
— Мы пришли купить у вас оружие, чтоб сделать революцию, — сказал Стомоняков. — Этого возражения вам недостаточно?
— Но оружие, которым вы хотите мне возразить, — мое! — смеясь, сказал Шредер. — Скорее это мое же возражение самому себе. Правда, я продаю вам это оружие, но могу и не продать!
— Не можете, — сказал Стомоняков, — для того вы и придумали истину с парадоксом, чтоб спокойно продавать оружие каждому, кто может его купить. А мы можем купить. На миллион рублей. Как видите, возражения наши вполне самостоятельны.
— Хорошо, хорошо, — скороговоркой и опять словно про себя сказал Шредер. — Я не сомневаюсь, что вы сумеете мне возразить. Так возражайте!..