«Кто это? – гадал Денисов, притиснувшись лицом к желтоватому исцарапанному плексиглазу иллюминатора – наши или не наши, отряд самообороны какого-нибудь кишлака или душманы? Поди разбери! Оружие, вроде бы, наше – «калашниковы», на халатах никаких нашивок, даже алых полосочек, указывающих на принадлежность к партии – кишлачные партийцы часто пришивают к одежде красные метки, да и с другой стороны – эти дорогие мотоциклы вряд ли могут быть в отрядах самообороны! Ну какой кишлак может позволить себе такую роскошь? У Денисова недовольно задёргался кончик уса – как и многие афганцы, майор тоже отрастил себе усы, чтобы не выделяться. – А вдруг у кишлака – прямая сзязь с Японией? Так кто это – отряд самообороны или душманы?»
Не найдя ответа на этот вопрос, Денисов решил не проверять мотоциклетный веер – движется себе и пусть движется, пусть пылит, у Денисова другая задача: найти хотя бы одно гнездо со «стингером» вместо яичка, хотя бы один захудалый складец с «осиным жалом», больше не нужно. Кончик уса продолжал дёргаться, Денисов примял его пальцами, подумал, что нервы совсем стали ни к черту.
Склады они находили и раньше – несколько раз, – десять дней назад был обнаружен один такой склад, в сухом каменном мешке с заминированным входом; среди мин, гранат и патронов десантники обнаружили ящик на защипках, предназначенный для хранения и перевозки «стингера», две пусковые трубы, уже использованные, а также севшую на нуль батарею, которая поддерживала в ящике температурный режим, влажность и так далее – всё было на складе, всё, кроме самих ракет – ракетами только пахло – остался химический маслянистый дух их, и всё…
Приподнявшись, Денисов перегнулся через дюралевую лесенку, положенную у входа в пилотский отсек, – лесенка лежала поперёк и перегораживала вход, – махнул рукой командиру вертолёта.
– Идём дальше!
Командир поднял руку в чёрной кожаной перчатке – понял, мол, – подался к рукояти шаг-газ – движение это предопределяло дальнейшее движение машины, лопасти залязгали, захлопали гулко, выбивая в костях и в мышцах дрожь, но рвануться к засиненному, с розовой верхней закраиной, срезу гор машина не успела – снизу, с мотоциклов, ударила широкая пенная струя, плоско разрезала воздух и опытный командир – он много летал в Афганистане, это и спасло вертолёт, – молниеносно швырнул машину вниз, совершенно не заботясь о том, что станет с десантом и с ним самим, – плевать, что у всех желудки вылезут через глотку, потом резко бросил её в сторону, совсем близко промахнул мимо обледенелых коричневых камней, и когда совсем рядом с собою увидел длинный острый пламенёк танковой ракеты, пущенной с мотоцикла по вертолёту, закричал торжествующе, бессвязно, громко – понял, что спасся сам и спас машину. Все услышали крик командира, но никто не понял, что он прокричал. Через несколько секунд – прошло всего полторы секунды, впрочем, эти полторы секунды растянулись донельзя, они были длинными, тоскливыми, пугающими, вспышка огня багровым отблеском легла на лица людей – ракета взорвалась в скалах.