– Так, – произнес я озадаченно, и сел, нащупав за спиной подвернувшийся стул. – И как это понимать?
Ничто в мире не изменилось после моего вопроса. Но в полумраке шкафа, как мне показалось, красный лоскут вспыхнул, будто на него упал на секунду солнечный луч – точно так было в забегаловке у метро «Парк культуры», когда я, потеряв самообладание, надел Володину кепочку и неосторожно посмотрел на себя в оконное стекло. И вот опять.
– Так, – снова протянул я, смиряясь с чем-то неизбежным. – И как же мы теперь жить будем? – Точно с таким же вопросом и тем же тоном я обращаюсь к своему коту, который после суточного загула возвращается несчастный, голодный, мокрый, грязный и окровавленный. И тоже понимая, что никакого внятного ответа мне ждать не надо – о таких похождениях не принято рассказывать, кому попало…
Ладно, признаюсь, поделюсь… Может быть, некстати, не к месту, но знаю я закон бытия – если ждешь, чтобы слова твои оказались к месту, чтобы признания твои и откровения были кстати и получили бы отклик, и ты услышал бы отзвук.
Не жди.
Не дождешься.
Столкнулся взглядом с прекрасным существом, вздрогнула, застонала душа – не таись. Открывайся немедленно. Или заткнись навсегда. И тебе воздастся.
Так я вот о чем… Костюм-то годы висел в шкафу вовсе не потому, что у жены было к нему давнее неприятие или туфли оказались недостаточно хороши…
Это так, отговорки.
Суть в другом.
Постоянно теплится в нас, тлеет надежда, а то и уверенность, что приближаемся, все время приближаемся мы в жизни к чему-то важному, настоящему, истинному, ради чего и появились когда-то на белом свете. Хотя я-то знаю, и нет у меня на этот счет никаких сомнений, что на самом деле – удаляемся. Если ждем – значит, удаляемся. С базара едем. И в этом милом заблуждении мы в меру сил бережем себя, мысли свои убогие экономим, как бы не украли завистливые собратья, чувства экономим – достойна ли красавица нашего восторга, искреннего и безрассудного, не отощает ли из-за нее наш и без того тощий кошелек, оценит ли она время, которое мы тратим на нее легко и бездумно… Да что там мелочиться – одежку экономим для событий радостных и победных, счастливых и окончательных…
Тот же костюм…
Серый, с красной полоской…
Тоже ведь ждал случая судьбоносного, как ныне выражаются на каждом углу… И, глядя на красный лоскут, торчащий из кармана серого пиджака…
Я устыдился собственного жлобства и ограниченности.
Поверите – перед кепочкой стало стыдно. Я всем рассказываю, как краснеет от стыда мой блудливый кот, возвращаясь в виде, совершенно непотребном, а сейчас вот, сидя перед распахнутым шкафом и глядя на красный лоскут Володиной кепочки, я чувствовал, как рдеют от стыда мои мятые небритые щеки.