— Товарищ командир, время радиовахту открывать.
— Открывайте.
Кульбин придвинул табурет, снял бескозырку, нахлобучил наушники, включил аппарат. Мир звуков хлынул в наушники, шумел, рокотал, кричал обрывками приказов, звенел ариями и мелодиями. Кульбин настраивался на нужную волну…
Медведев с Агеевым сидели на койке, снова рассматривали карту. Кульбин ближе наклонился к аппарату, напряженно вслушивался. Придвинул было карандаш и бумагу… Отложил карандаш… Вслушивался снова.
— Товарищ командир!
Медведев оторвался от карты.
— Принимаю сигнал бедствия по международному коду… И дальше — текст… Не пойму на каком языке… Только не по-немецки…
Медведев встал. Кульбин передал ему наушники.
Медведев вслушивался, опершись о стол. Придвинул бумагу. Стал быстро записывать.
— Радируют по-английски, открытым текстом. Видишь ты, английский летчик приземлился в сопках. Вышло горючее, сбился с пути в тумане. Просит помощи.
Он передал наушники Кульбину, резко встал. Из наушников шел сперва однообразный настойчивый писк — сигнал бедствия, потом шелестящие, наскакивающие друг на друга звуки английских слов. И снова однообразный жалобный призыв.
— Только места своего точно не дает… Сел на берегу фиорда… А где?
— Где-то поблизости, товарищ командир.
Кульбин вслушивался снова, что-то записывал, опять вслушивался с величайшим вниманием.
— Старшина, — сказал Медведев, — нужно помочь… Если немцы его найдут, плохо ему будет.
Агеев пристально глядел на доски палубы, покрытые соляными пятнами и смолой.
— Чего ж он тогда в эфире шумит?
— А что ж ему делать остается? Может быть, думает, что в русском расположении сел… ведь он в тумане сбился…
— Поблизости у нас три фиорда. Если все обойти, на это несколько дней уйдет.
Кульбин сдернул наушники. Вскочил с табурета. Необычайное возбуждение было на широком рябоватом лице.
— Товарищ командир, установил его место. Я радиопеленги взял. Он вот в этом фиорде сел, совсем от нас близко.
Нагнулся над развернутой картой, решительно указал пункт.
— А вы не ошиблись, радист?
— Не ошибся! На что угодно спорить буду!
— Придется помочь, — твердо сказал Медведев. — Лучше вас, боцман, никто этого не сделает.
— А что, если пост рассекречу?
— Пост рассекречивать нельзя. Действуйте, смотря по обстановке. Если немцы его уже захватили, тогда, ясно, ничего не поделаешь.. Объясниться-то, в случае чего, с ним сможете?
— Я, товарищ командир, как боцман дальнего плаванья, на всех языках понемногу говорю, — отрывисто сказал Агеев.