— Я не сержусь, — отрывисто сказал Медведев. Ее пальцы соскользнули с его рукава. — Может быть, сообщите свою настоящую фамилию?
— Меня зовут Рябова… Маруся Рябова…
— Почему вы назвались Медведевой? — Изо всех сил стиснул он в кармане зажигалку, металл врезался в ладонь, но он не чувствовал боли. — Разве вы знали какую-нибудь Медведеву, жену офицера?
— Знала, — тихо сказала женщина. — Нас везли вместе морем, на пароходе. Я постоянно встречалась с ней. Все знали — она жена офицера с Северного флота… Поэтому с ней обращались хуже, чем с другими… Но она держалась молодцом… И когда я убежала, — подумала: нужно назваться женой офицера, Медведевой, тогда мне лучше помогут… — быстро, почти скороговоркой прибавила она и взглянула испуганно. — Но ведь вы все равно поможете мне?
— Не бойтесь, — сердце Медведева прыгало в груди. — Когда вы в последний раз видели Настю?
— Настю? — переспросила женщина.
— Ну да, мою жену… И сына… Ведь они были вместе…
— Да, она с мальчиком… — глаза Маруси глядели со странным выражением. — Но после парохода я почти не видела ее. Она работала во внутренних помещениях.
— А мальчика, Алешу?
— Вашего сына? Я его не видала ни разу, как и своего. Они сказали, что держат детей заложниками, чтоб мы вели себя хорошо. Но мы их не видели. Только знали — они где-то близко, они отвечают за нас.
— И все-таки вы убежали?
С угрюмым упреком она подняла глаза.
— Я не могла не убежать. Меня засекли бы насмерть все равно. Меня должны были наказать перед строем. Вы не знаете, что такое наказанье перед строем.
Каждая черточка ее лица вдруг задрожала.
— Я все равно не увидела бы моего мальчика…
Она смотрела вниз, перебирая край халата. Медведев отвел глаза.
— Что это за место, где вы работали?
— Не знаю, — вяло сказала женщина. — Мы только месили бетон. Носили щебень и воду. Потом бетон увозили. Наш барак был на наружных работах…
— Вы хотите сказать, что другие работали под землей, в скалах?
— Так у нас говорили… Мы не ходили в ту сторону…
— И вы ни разу не видели Настю? Или моего мальчика? Это невероятно.
Ее большие глаза с прежним странным выраженьем остановились на нем.
— Мы не могли видеть никого из них… Между нами была колючая проволока… За проволокой такие странные треугольные горы… Никто никогда не показывался оттуда… Я никогда не забуду одного случая…
Она вдруг замолчала, осеклась, неподвижно смотря вниз. Медведев молча ждал.
— Один мальчик… Это был не ваш и не мой мальчик… подкрался к решетке, наверно, хотел увидеть свою маму… Может быть, думал пролезть под проволокой. Охраны не было поблизости… Я как раз проходила там… Он схватился ручонками за проволоку. И вдруг его начало трясти: держится за проволоку и трясется. И не может крикнуть. Хотела броситься к нему. Испугалась. Он уже почернел и трясется все сильнее. Я подняла крик… Прибежали солдаты, оттащили его длинными крючками, унесли… Не знаю, что с ним было дальше…