— Возвращаемся в базу, боцман! — бодро сказал Медведев.
И боцман тоже с удивлением взглянул на старшего лейтенанта. У командира неподобающе довольный голос! У старшего лейтенанта Медведева, который потопил три корабля врага, как бешеный, пробивался к ним, прорывал любые огневые завесы!
Из квадратного люка высунулась коротко остриженная голова с веселыми карими глазами под выпуклым лбом. Молодой моторист Семушкин, он же — катерный кок, надевая на ходу бескозырку, шагнул на палубу, балансируя с большим никелевым термосом и стаканом в руках. Протанцевал к рубке, стал перед Медведевым — раздетый, в одной холщевой голландке, с ленточками, вьющимися за спиной.
— Товарищ командир! Стаканчик горячего кофе! С вечера не ели, не пили!
— Кофе? — задумчиво взглянул на него Медведев. — Горячий?
— Горячий, товарищ командир. Этот термос вот как тепло держит.
— Сам-то, небось, уже попробовал?
Семушкин ловко отвинчивал крышку, широко расставив ноги на палубе, вздыбленной волной.
— Ладно, налейте стаканчик, — решительно сказал Медведев. — А потом всех моих тигров угостите, в базе-то будем только часа через два…
— На горизонте — дым! Справа, курсовой угол сто тридцать! — крикнул вдруг, сгибаясь вперед, Фролов.
Стакан выпал из рук командира, Семушкин подхватил его на лету.
Да, командир вздрогнул, кровь отлила от сердца. Глядел в указанном направлении, порывисто схватив бинокль. Увидел: низкий бурый дымок действительно плывет над рассветным морем.
Сигнал в моторный отсек… Замолкли моторы, катер бесшумно покачивался на волнах.
— Напишите мателоту: «Вижу на горизонте дым», — тихо сказал командир.
Все глядели вперед. Стучали сердца в ожидании близкого боя. Семушкин мгновенно исчез в моторном отсеке.
Дым густел, вырастал. Смутный зазубренный силуэт корабля вставал над гранью горизонта.
— Вижу караван! — докладывал возбужденно Фролов, не отрываясь от бинокля. — Один транспорт, два корабля охранения. Идут курсом на нас… Немецкие корабли, товарищ командир.
— К торпедной атаке! — приказал Медведев. — Фролов, напишите мателоту: «Выходим в атаку на транспорт».
Он говорил звонким, отчетливым голосом. Моряки сразу вновь узнали своего командира. Медведев выпрямился, уверенно сжал колесо штурвала. Только глаза запали глубоко, с непонятной горечью сжались обветренные губы.
Моторы зарокотали снова — теперь почти бесшумно: на подводном выхлопе. Фролов, окруженный пламенем порхающих флажков, семафорил приказ командира.
Катер рванулся вперед. Торпедист Ильин деловито возился у аппаратов. Катер мчался вперед — навстречу немецким кораблям.