— Можно с ним поговорить?
— Пару минут, не больше, — ответил тот. Никки подошла ближе и встала над Пакстоном.
— Хочу, чтобы вы знали: из этого небольшого представления с заложником кое-что полезное все-таки получилось. Ваш пистолет. Двадцать пятого калибра. Того же, что и оружие, из которого был убит Поченко. Мы проведем баллистическую экспертизу. И еще сделаем парафиновый тест на остатки пороха у вас на руках. И как вы думаете, что мы обнаружим?
— Мне нечего сказать.
— Что, не хотите испортить сюрприз? Отлично, я подожду результатов. Хотите, я позвоню и сообщу вам, или подождете до момента предъявления обвинения? — Пакстон отвернулся.
Скажите мне, когда вы неслись сюда, чтобы увезти картины, вы собирались и Кимберли Старр заодно прикончить? Вы для этого прихватили с собой пистолет?
Он промолчал, и она обратилась к своим детективам:
— Кимберли у меня в долгу.
— По гроб жизни, — сказал Таррелл.
Каньеро добавил:
— Скорее всего, ты спасла ее от пули, когда упрятала в кутузку.
Ноа снова взглянул на Никки.
— Вы уже ее арестовали? Хит кивнула:
— Сегодня утром, сразу после того, как обнаружила в подвале картины.
— А как же этот звонок… Который вы подслушали…
— Она уже сидела за решеткой. Кимберли позвонила вам по моей просьбе.
— Зачем?
— Как это «зачем»? Чтобы я смогла встретиться с вами на моей небольшой выставке.
Никки сделала знак врачам и отошла в сторону, и прежде чем двери «скорой» закрылись, она смогла насладиться выражением лица Ноа Пакстона.
Аномальная жара закончилась в ту ночь, но отступила она не без боя. Холодный фронт из Канады, спустившийся по реке Гудзон, столкнулся с горячим неподвижным воздухом, окутывавшим Нью-Йорк, и началось воздушное шоу с молниями, ветром и косым дождем.
Метеорологи в телепередачах хлопали друг друга по спине и указывали на красные и оранжевые области на картах; небеса разверзлись, и раскаты грома разносились подобно грохоту канонады, среди стеклянных и каменных каньонов Манхэттена.
Добравшись до Трайбека, Никки Хит слегка притормозила, чтобы не обрызгать людей, жавшихся под зонтиками ресторана «Нобу» в напрасной надежде на свободное такси, которое могло бы отвезти их в центр в такой ливень. Никки свернула на улицу, где жил Рук, и остановила полицейскую машину на свободном пространстве в квартале от его дома.
— Ты еще злишься на меня? — спросил он.
— Не больше обычного. — Она переключила передачу на «парковку». — Просто после окончания дела я не люблю много разговаривать. Чувствую себя так, как будто меня вывернули наизнанку.
Рук помолчал — у него явно было что-то на уме.