– Тетя Вася, постойте минутку! – взмолилась несчастная. – Что у вас там такое?
– Только самое необходимое! – отчеканила старуха, но все же остановилась, снизойдя к слабости молодого поколения.
С огромным трудом, останавливаясь через каждые десять шагов, что неизменно вызывало теткино ворчание, Надежда доволокла неподъемный чемодан до стоянки такси. К пущему своему расстройству, она заметила, что железные уголки чемодана вдрызг разодрали ее хорошие новые колготки.
«А еще семьдесят ден! – с обидой подумала она. – Прочные, называется! Хотя этаким чемоданом и чертову кожу порвешь!»
Единственный на стоянке частник заломил несусветную цену. Тетка гордо заявила, что за такие деньги она ни за что не поедет, и вообще, нельзя поощрять спекуляцию, но Надежда была окончательно сломлена чемоданом, мечтала только о том, чтобы доставить обоих – чемодан и тетку – до места ночлега, и согласилась не торгуясь.
Ко всем прочим удовольствиям, в доме у матери не было лифта, так что чемодан пришлось еще и поднимать на третий этаж.
Мать, совершенно зеленая от перенесенных волнений, открыла дверь. Надежда первым втолкнула в прихожую чемодан, и это чудовище неожиданно распахнулось, вывалив на пол груду каких-то зеленовато-серых черепков, кое-как обернутых белыми чистенькими тряпочками.
– Что это?! – завопила Надежда, подняв с полу особенно замызганный черепок, покрытый какими-то чудовищными каракулями. – И вот это я тащила на себе через весь город?
– Осторожно! – вскрикнула тетка, ворвавшись в квартиру и выхватив черепок у Надежды из рук. – Ты не представляешь, какое это сокровище!
Она поправила пенсне, гордо вытянула перед собой руку с черепком и торжественно прочла начертанные на нем клинописные каракули, сделавшись еще больше похожей на Станиславского, которого Надежда, конечно, никогда в жизни «живьем» не видела:
– О, приди же к нам, приди, львиноголовая Ламашту!
– О, приди же к нам, приди, львиноголовая Ламашту! – нараспев проговорил высокий человек в белых одеждах жреца, с длинными черными волосами, перехваченными белой лентой.
– О приди к нам, поднимись из своих подземных чертогов, приведи за собою своих страшных спутников! Приведи за собой уттуков и асакков, тени мертвых и духов преисподней! Приведи за собой этимли и галле, злых демонов черной полночи! Приведи голодные призраки галле лемнуте!
Жрец ударил коротким жезлом в медный гонг, и гулкий тоскливый звон поплыл по святилищу, отражаясь от его сырых неровных стен, заставлял колебаться пламя дымных чадящих факелов.
– Слушай, слушай нас, великий Бел-Энлиль, двуединый Бел-Ашшур! Слушай нас, мудрый! Молимся мы тебе и славу поем тебе, но призываем сегодня черную твою дочь, порождение тьмы, львиноголовую Ламашту. Ей, вечно живой и вечно мертвой, приносим мы сегодня великую жертву!