Толпа равнодушно обтекала обозленных носильщиков, на всякий случай собравшихся к поезду, хотя и знающих по опыту, что пассажиры «шестьсот четырнадцатого» их услугами не пользуются.
Четвертый вагон был почти в самом конце перрона, и, пока Надежда дошла до него, толпа понемногу поредела. У входа в вагон на Надежду Николаевну набросилась маленькая коренастая проводница с криком:
– Это вы старуху встречаете? Ну, слава богу, у меня больше сил нет!
Надежда подозрительно взглянула на коротышку. За ее спиной в тамбуре возвышался величественный силуэт, при виде которого Наде сразу пришел на память Константин Сергеевич Станиславский.
Проводница ловко метнула на перрон огромный чемодан, помогла монументальной старухе преодолеть последнее препятствие и поспешно скрылась в вагоне.
При свете люминесцентных ламп сходство старухи со Станиславским усилилось: то же удлиненное породистое лицо с выражением брезгливого недоверия, то же пенсне с черной шелковой лентой…
– Тетя Вася? – неуверенно осведомилась Надежда.
– Ну, наконец-то! – старуха чуть откинула свою голову «Станиславского» и оценивающе оглядела Надежду. – Я уже думала, что за мной никто не придет! Ты кто?
– Я дочка Татьяны Васильевны, – робко доложила Надежда. Она неожиданно почувствовала себя маленькой девочкой, и ей страшно захотелось сделать книксен. Остановило ее только то, что она весьма смутно представляла себе, что это такое.
– У Тани есть дочка? – изумилась старуха. – Ах да, мне, кажется, писали, что Коля женился на Тане, и у них родилась девочка…
Надежда решила все разговоры по выяснению степеней взаимного родства отложить на потом и замахала рукой носильщику. Тот радостно подкатил свою тележку, но старуха величественно мотнула головой:
– Что за барские замашки! В жизни не пользовалась носильщиками! У меня всего-то багажа – два места. Интеллигентный человек должен ездить налегке.
Носильщик разочарованно удалился. Надежда тяжело вздохнула и шагнула к теткиному багажу. Этот багаж состоял из небольшой черной сумки и огромного допотопного фанерного чемодана с металлическими уголками. Тетка подхватила сумку и быстро зашагала по перрону. Надежда взялась за ручку чемодана и охнула. Этот монстр весил не меньше центнера!
Кое-как протащившись первые десять метров, Надежда закричала гордо удалявшейся старухе:
– Тетя Вася! Не бегите так, мне за вами не успеть!
Тетка обернулась на нее с высокомерным недоумением и пробасила:
– До чего изнежена нынешняя молодежь!
Причисление ее к молодежи Надежде Николаевне очень польстило, и она прохромала на чистом энтузиазме еще метров двадцать. Рука отрывалась, плечо ныло, сердце колотилось в грудную клетку, как граф Монте-Кристо – в стену своей камеры.