Гость вышел из квартиры, запер бронированную дверь и выбросил ключи в мусоропровод. Взглянул на часы – было четверть одиннадцатого. Вся операция заняла пятнадцать минут.
Макс негромко кашлянул, чтобы привлечь внимание барона.
У старика была такая неприятная манера: вызвать человека к себе в кабинет и долго не замечать его присутствия, углубившись в какой-нибудь драный манускрипт или ветхую инкунабулу. Вот и сейчас он сидел, разглядывая сквозь увеличительное стекло старинную монету, и делал вид, что не замечает Макса.
Услышав кашель, барон поднял удивленные глаза и воскликнул:
– О, дорогой мой, вы уже здесь? А я увлекся и ничего не вижу… Взгляните, какая прелесть!
Макс подошел к столу, взял лупу и уставился на золотой кругляшок. Профиль надменного старика в венке, по кругу – надпись: «Веспассиан принцепс».
Ничего особенного. Вежливо улыбнулся, посмотрела на барона. Тот, видимо, ожидал восторгов.
– Очень мило. – На большее Макс не был способен.
– Вся прелесть этой монеты, – обиженным и одновременно менторским тоном начал барон свою очередную лекцию, – в том, что буква «Е» в имени императора несколько повернута! Эта-то неправильность и делает монету уникальной. Неправильности придают разнообразие жизни, мелкие врожденные особенности создают своеобразие человеческой внешности и даже человеческого характера. Вот вы, например, – рыжий, и это делает вас своеобразным…
«А вы – зануда и болтун, но это не добавляет вам обаяния», – подумал Макс, но развивать эту мысль не стал: барон хорошо платил, и за это вполне можно было потерпеть его болтовню.
– Что ж, это не имеет отношения к нашему сегодняшнему разговору. – Как будто прочитав мысли Макса, барон убрал монету в футляр и откинулся на спинку кресла. – Вы знаете, дорогой мой, я посылаю часть своей коллекции в Россию. Выставка будет проходить в петербургском Эрмитаже. Конечно, я дополнительно застраховал коллекцию на время поездки – Россия считается у страховщиков зоной повышенного риска, и полис обошелся мне в копеечку. Но тем не менее я хочу, чтобы вы сопровождали эти вещи. Я очень верю, дорогой мой, что под вашим присмотром ни один предмет не пострадает. Вы как-никак знаете эту страну…
Еще бы Максу не знать страну, в которой он родился и вырос, страну, из которой он бежал пятнадцать лет тому назад на лыжах через финский лес, оглядываясь на бегу, вслушиваясь в отдаленный собачий лай и глотая снег, чтобы утолить жажду и выровнять дыхание.
– Да, господин барон, – вежливо кивнул Макс, – но за время моего отсутствия эта страна очень переменилась.