Маккиннон натянул поводья и остановил кабриолет в тени вековых деревьев.
— Ромэйн, ты так яростно защищаешь Монткрифа… но ведь ты сказала мне, что больше не любишь его.
— Я сказала тебе, что не уверена в этом.
— Значит, сегодня вечером ты постараешься определиться в чувствах?
— Надеюсь, — Ромэйн бросила взгляд на Джеймса. — У тебя есть тайные мысли насчет сегодняшнего праздника?
Маккиннон осторожно сдвинул назад ее шляпку:
— Разве ты не знаешь, что все мои мысли связаны с тобой? Я не могу выбросить тебя из головы.
Ромэйн прикрыла глаза и прошептала:
— Ты не должен так говорить.
— Почему?
— Разве ты можешь не думать об этом?
Она лишь слегка выделила запретное слово интонационно и поцеловала его в губы. Ромэйн не могла больше сдерживаться, она трепетала от прикосновений его пальцев, властно и нежно скользящих по ее телу. И лишь когда Джеймс мягко уложил ее на подушки, девушка опомнилась и в ужасе потрясла головой:
— Джеймс… я думала… ты сказал… — Она зарделась и поправила шляпку.
— …что мы должны быть не более чем партнерами в этой игре, целью которой является спасение Англии. — Улыбка, появившаяся на его лице при этих словах, была холодна, как шотландская ночь.
— Да.
— Но мы очень близкие партнеры, дорогая, потому что мы женаты.
— Мы только делаем вид, что женаты.
Джеймс посмотрел ей на руку и дотронулся до колечка под лайковой перчаткой.
— Да, только делаем вид. Теперь ты понимаешь, как это опасно?
— Опасно?
— Опасно позволить себе испытывать страсть, которой не должно быть.
— Ты просишь, чтобы я отвергла чувства, которые… — в словах ее звучал страх и опасение, что она не сможет совладать с собой… — Я постараюсь, Джеймс.
Улыбка его была одновременно теплой и извиняющейся.
— Я знаю, что ты постараешься, дорогая. Мы не должны позволить себе забыть настоящую причину, по которой мы произносили клятвы перед священником. Цена забывчивости может оказаться значительно выше твоей подмоченной репутации. Наше беспамятство может стоить свободы каждому английскому гражданину.
— Пожалуйста, не спускайте с нее глаз.
Ромэйн с удивлением подняла глаза. Дора была рада тому, что перед Эллен открылись такие блестящие возможности, но в голосе ее звучало беспокойство.
Грэндж поторопилась ответить вместо Ромэйн:
— Не беспокойтесь, милочка, можете быть уверенной, я буду следить за Эллен так же пристально, как и за леди Ромэйн.
— А вы, Ромэйн… прошу вас тоже не спускать глаз с Эллен.
— Ну конечно, — отозвалась девушка, удивляясь тому, что Дора не заметила, как ее повторная просьба оскорбила Грэндж. Но потом, вздохнув, она поняла причину: на совести Грэндж уже был побег Ромэйн.