Опершись обеими руками о стол, герцог улыбнулся:
— Должно быть, вы крепкий орешек, Маккиннон, если вам удалось удержать мою упрямую внучку от исполнения того, что она задумала.
— Просто… она согласилась, что план, предложенный мною, разумен. Я хотел привезти Ромэйн в родной дом и дать вам обоим возможность объясниться с глазу на глаз.
— А зачем вы притащили ко мне всю свою семью?
— Чтобы Эллен, двоюродная сестра Джеймса, провела сезон в Лондоне.
— Твой неотесанный муж хочет, чтобы его сестра породнилась с английской знатью? Ты что, с ума сошла?! Можно ли рассчитывать, что порядочный человек откроет для нее двери своего дома?
— Дедушка, но теперь она… и моя кузина.
— Заверяю тебя, что ваше родство временное.
В разговор вмешался Джеймс:
— Но мы женаты, ваша светлость.
— Ромэйн, — прорычал герцог, не отрывая взгляда от Джеймса, — тебе следует заняться гостями.
— Но это может сделать Грэндж.
— Хозяйка Вестхэмптон-холла — ты. Во всяком случае до тех пор, пока я не приму окончательного решения по поводу твоего будущего и будущего несчастного полукровки, которого ты могла зачать, — произнес герцог со скрытой угрозой в голосе.
— Я не могла зачать, дедушка.
— Не могла?
Ромэйн виновато взглянула на Джеймса, и он, поняв, что, стремясь смягчить удар, который она нанесла любимому деду, Ромэйн сболтнула лишнее, ровным голосом произнес:
— Ваша светлость, вы вторгаетесь в ту область отношений, куда имеем доступ только Ромэйн и я.
— Займись своими гостями, дитя, — сердито повторил старик.
— Хорошо, дедушка, — сдалась Ромэйн.
Пока Ромэйн шла к двери, Маккиннон не спускал с нее глаз. Казалось, она устала так, что едва передвигает ноги. Тем не менее Ромэйн обернулась, чтобы встретиться взглядом со своим молодым мужем. В глубине ее голубых глаз мерцало непокорное упрямство, и Джеймс заподозрил, что старого герцога ждет еще не один сюрприз.
У Ромэйн был вид женщины, решительно настроенной на то, чтобы не дать себя сокрушить.
Герцог Вестхэмптон подошел к заветному шкафчику и налил в стаканчик брэнди. На губах его заиграла довольная улыбка. Жест был понятен: его светлость не намерен делиться с Маккинноном ничем — ни бренди, ни внучкой. Внучкой — в особенности.
— Маккиннон, — обратился он к Джеймсу со снисходительной улыбкой. — Не вижу необходимости жеманничать с вами. Я хочу, чтобы вы покинули мой дом.
— Если я уйду, со мной уйдет моя жена.
— Я не позволю, чтобы моя внучка — какой бы растяпой она ни была — прозябала в лачуге, которую вы называете своим домом.
Джеймс опустился на один из жестких стульев и заметил, как недобро прищурился герцог. Если старик надеется запугать его, то он просчитался — Джеймс Маккиннон еще себя покажет.