— Ты любишь этого мужчину? — герцог спросил тихо, чтобы шепот не достиг посторонних ушей.
— Я вышла замуж совсем не потому, что люблю его, — Ромэйн помедлила и с отчаянием прошептала: — Ты же знаешь, я любила Брэдли.
— Фу-у! На самом-то деле ты никогда не любила этого никчемного повесу.
— Дедушка, разве ты можешь судить о том, что подсказывает мне сердце?
Старик повернулся к ней лицом и улыбнулся:
— Дитя мое, я познал любовь задолго до рождения твоего отца. Я видел ее в глазах твоей бабушки, когда ухаживал за ней. Потом я видел те же глаза у твоего отца, когда он предлагал руку и сердце твоей матери. Я хорошо это знаю, хотя в моей стариковской жизни почти нет места любви. Верь мне, девочка, когда я говорю, что ты не любила Брэдли.
— Но я собиралась выйти за него замуж. — Слезы повисли на ресницах Ромэйн. — Дедушка, я была готова забыть все, что было у меня здесь, я была готова оставить тебя — лишь бы стать женой Брэдли.
— Может, и так, но, когда ты говорила о Монткрифе, в твоих глазах не было огня любви. — Старик крючковатым пальцем смахнул слезинку со щеки внучки и, сухо усмехнувшись, добавил: — Не спрашивай меня, что это такое. Это тебе подскажет только сердце.
— Но я оставила тебя, дедушка.
Герцог откашлялся и с помощью Ромэйн проделал остаток пути до кресла.
— Грэндж объяснила мне, что произошло.
— Не брани ее.
— Я и не браню, но она не должна была принуждать тебя вступать в брак с этим человеком, если ты этого не хотела.
Герцог тяжело опустился в кресло и сложил руки между хрустальных кубков и серебряных тарелок.
— Теперь я хотел бы выслушать твое объяснение.
Ромэйн провела языком по пересохшим губам. Она не могла честно рассказать обо всем дедушке, потому что обещала Джеймсу, что никому не раскроет его тайну. Но лгать она хотела меньше всего.
— Я не могу объяснить тебе ничего, кроме того, что это было наилучшим выходом из положения, — прошептала она.
— К черту! Это не ответ! — прорычал старик, стукнув кулаком по столу.
Зазвенело серебро, тонко и остро пискнули два хрустальных кубка, ударившись об пол. — Ромэйн, я никогда не считал, что у тебя меньше мозгов, чем у этого записного болтуна, который волочился за тобой.
— Брэдли…
В беседу неожиданно вмешался Джеймс:
— Он вычеркнут из жизни моей жены.
Ромэйн была удивлена не столько тем, что Маккиннон вмешался в разговор, сколько испытанным в этот момент облегчением.
Джеймс подошел и обнял ее за плечи, а герцог недобро прищурился.
— Ваша светлость, — продолжал Джеймс. — Высмеивать Ромэйн за ее решение выйти за меня замуж — самое неблагодарное занятие. Мы уже женаты, и в самое ближайшее время вы убедитесь в том, что никакие ваши действия не смогут изменить этого.