Но не в силах была сказать ему это во сне, лишь отвернулась, подложив под голову руку, сладко нывшую от прикосновений Ника.
Через несколько минут Брайди проснулась, но не столько от холода браслета, который оказался прижатым к щеке, а скорее, от чего-то другого. Посмотрев на дверь, заметила, что она слегка приоткрыта.
Возможно, сама же и оставила неплотно прикрытой. Или, может, все-таки дверь была закрыта, но старая щеколда оказалась ненадежной и выскользнула из своего гнезда.
Все может быть.
Дальнейшие остановки на ночлег мало чем разнообразились.
На каждой последующей станции обед оказывался немного лучше предыдущего, но постель неизменно оставалась жесткой. В экипаже, по мере того, как подсаживались новые пассажиры, становилось все теснее. Поэтому, когда в полдень четвертого дня пути Ник объявил, что скоро они въедут в Потлак, Брайди обрадовалась.
Мистер Мэттсон, торговец галантерейными товарами, сидевший справа от девушки, проворчал:
— Грязный этот край. Ой, какой грязный!
Брайди не сочла нужным реагировать на это замечание не только потому, что мистер Мэттсон вот уже третий раз за последний час произносил одно и то же, но главным образом потому, что была не согласна с ним. Конечно, дома лучше. Но проезжая мимо череды горных хребтов, пустынных равнин и покатых холмов, она не могла не восхищаться красотами этой земли.
Поначалу здешние пейзажи показались ей неживыми и бездушными, но вскоре она изменила свое мнение, рассмотрев и нежную зелень листвы на деревьях, вздрагивающую от легкого ветерка, и едва заметный трепет пурпурных и бледно-оранжевых цветов, покрывавших склоны холмов, усыпанных гравием.
Вечером накануне, остановившись для ночлега на очередной станции, Брайди прогулялась до ближайшего холма, который издали казался окутанным нежнейшей бархатной дымкой лилового цвета. К удивлению своему она обнаружила, что всю эту призрачную красоту создавали маленькие маргаритки, разросшиеся пушистым ковром. Их крошечные сиреневатые лепестки веером окружали точечные желтые сердцевинки. Каждый из этих цветков едва ли достигал четверти дюйма в диаметре. Брайди сорвала один цветок, чтобы получше его рассмотреть. Но цветок оказался таким нежным, что тотчас завял в руках девушки. И она испытала сожаление из-за этого.
Да, это была суровая земля, но она не была лишена своей, пусть неброской, красоты. И Брайди начала понемногу понимать, за что тетушка Мойра так любила этот край.
Мистер Мэттсон, не питавший к здешним местам ничего, кроме ненависти, разговорился с мистером Апджоном, который, хотя и не имел своего мнения относительно Аризоны, но был не прочь послушать попутчика. Апджон, занимавшийся продажей рабочего инвентаря для рудников, присоединился к путешествующим на станции Индиан Темпл вместе с миссис Барнс, направлявшейся в Хопи Уэллс к своей дочери. С прибавлением новых пассажиров в дилижансе веселее не стало, а вот теснее — несомненно. Тем более, что миссис Барнс оказалась женщиной далеко не миниатюрного телосложения и, к тому же, у каждого вновь прибывшего был багаж, который размещался, к неудобству остальных, внутри экипажа.