— Надо бы их почистить, — негромко сказала девушка, поглаживая брелоки. — Не волнуйтесь, мои милые, вы у меня будете сиять, как новенькие. Конечно, тетушка Мойра заботилась о вас лучше, чем я. Но я исправлюсь. — Брайди зевнула и, потянувшись, прибавила: — Только не сегодня. — И с этими словами она потушила лампу.
От постельного белья, которым была застелена ее кровать, пахло чистотой и свежестью, подушки были удивительно мягкими и, устроившись поудобнее, девушка положила руку под голову. Однако, почувствовав на лице холодное прикосновение металла, Брайди недовольно поморщилась и спрятала руку в браслете под подушку.
И сквозь дрему она подумала, что с тех пор, как надела этот браслет в гостиной адвоката Толбота, так ни разу его и не снимала, за исключением сегодняшнего вечера, да и то она рассталась с ним всего на каких-то полчаса. Каким далеким казался ей отсюда Бостон! Кора Толбот, должно быть, провела этот день в своем знаменитом саду, сплетничая о видных людях Бостона и потягивая лимонад, сдобренный изрядной порцией портвейна. Наверное, сидела так до тех пор, пока потеряла способность добраться самостоятельно до дома.
— Я рада, что сюда приехала, — прошептала Брайди засыпая и понимая, что как никогда искренна перед собой.
Ей снился Джонни, снилась та далекая, их первая и последняя ночь. Он кружил ее в лунном свете среди утесов и Брайди, снова превратившись в девочку, звонко смеялась. Потом Джонни уложил ее в траву, снял ночную рубашку и стал нежно ласкать ее тело. Когда же она заглянула ему в лицо, то увидела, что это совсем не Джонни, а другой… Это Таггарт Слоан ласкал ее. Это его нежные и сильные руки скользили по ее телу, гладили грудь, живот, бедра; осторожно, но настойчиво раздвигали ноги. И было очень жарко, слишком жарко для летней ночи. Когда же Таггарт Слоан припал к ее груди, Брайди почувствовала, что вот-вот сгорит, задохнется в этом нестерпимом зное. Уже не было мыслей о том, что он сделает ей сейчас больно. Если бы только она могла дышать, если бы только ей хватало воздуха…
Брайди проснулась от невыносимой жары, которая нарастала с каждой минутой. Еще наполовину сонная, она пробормотала:
— Подожди, подожди, — и сбросила с себя одеяло.
И только потом до нее дошло, что ей все так же жарко, и она давится удушливым кашлем.
Девушка спрыгнула с кровати и открыла глаза. Потрясенная, она уставилась на рыжие языки пламени, пожирающие занавески и подбирающиеся к ее постели. Чувствуя, что задыхается от дыма, и режет в глазах, Брайди бросилась к двери. Потом, вспомнив о сумочке, она подбежала к столику, схватила ее и выскочила в коридор.