— А по мне, вам не стоит переодеваться, — вынес вердикт Виталий Викторович. — Раздеться — даже желательно, а вот переодеваться — глупость несусветная!
— Папа…
— Что, сынок? — Ипатов-старший невинно подморгнул.
— У тебя, папа, скоро телевизор сгорит от перегрева.
— Ах да, телевизор. — Виталий Викторович сокрушенно всплеснул руками. — Бегу, бегу. — Директор устремился к двери, а затем круто затормозил и обернулся: — Да, Феликс, софа в этой студии — ужасно неудобная. Проверено. Опытным путем.
Ипатов-старший умел делать контрольный выстрел.
Когда за ним закрылась дверь, Радмила отчетливо поняла, что осталась с Феликсом один на один. Ипатова-младшего оказалось сразу слишком много. Он был везде. И она не знала, куда девать глаза, руки, ноги и всю себя целиком.
Хотелось протиснуться под плинтус, и не ощущать загадочно-мрачных взглядов Ипатова-младшего-победителя, от которых судорогой сводило нутро.
Однако, когда он сказал: «Идите за мной», она пошла. И ни единого возражения с ее прикушенных губ не слетело.
А между тем Феликс даже не уточнил, куда конкретно ее звал…
* * *
Ночь была темна, чернильно-густа и насквозь пропитана прохладой. Все нормальные люди уже спали, а ненормальные…
Она кинула взор на Феликса. Он отпер машину, но сесть не спешил. Стоял, прислонившись к капоту, и смотрел, как ночной ветерок играет завитыми локонами преображенной Радмилы. Та переминалась с ноги на ногу.
Ее одеяние не соответствовало внешности. Оно было старым, а внешность — новой. Но утром, когда локоны разовьются, краска смоется с лица, ничего от флера ночной богини, которую он фотографировал полчаса назад, не останется.
Только глаза.
И это — самое главное.
— Хотите увидеть звезды? — вдруг спросил он.
От неожиданности Радмила наступила себе на ногу, моментально скривившись. И гримаска у новорожденной «богини» получилась далеко не божественной. Но Ипатов не улыбнулся.
Ночные тени сделали его лицо картинным, четким, острым. Он казался порождением сумрака. С ним было опасно, но тянуло как магнитом.
— Вы что, собираетесь стукнуть меня по голове? — осведомилась Радмила нервно.
Нервы у нее и в самом деле вибрировали.
Сжатые губы Феликса изменили свое положение: наверное, он улыбнулся.
— Если я вас стукну по голове, то вы увидите искры, а не звезды. Звезды — они на небе.
Радмила невольно вскинула голову: город своими мертвыми огнями стер звезды с ночного полотна.
— Там нет звезд, — отозвалась она с сожалением. — Их украли.
— Ошибаетесь. — Ипатов сделал движение, и ее рука очутилась в его ладони. — Они по-прежнему там.