Думаю, Козетта отказалась от борьбы. Вероятно, она долго и внимательно разглядывала свое отражение в зеркале и решила, что все бесполезно. Этот мужчина слишком важен, и подобные средства тут не годятся. Одно дело — Айвор Ситуэлл, для которого можно сделать подтяжку лица, сидеть на диете, покупать новую одежду, несмотря на то, что он все равно сбежит. Риммон… Как выражалась Белл, он годился лишь на то, чтобы «перепихнуться» — в качестве суррогата. Был еще один мужчина, кажется, какой-то приятель Адмета, но на одну ночь. Но Марк — это серьезно, и именно поэтому все ухищрения бесполезны. Лучше дружить с ним, завоевать его уважение, наслаждаться его обществом, чем выставлять себя на посмешище, чрезмерно надушенную и накрашенную, что вызовет у него лишь презрение.
— Я пытаюсь убедить себя не переживать, если люди в ресторане примут меня за его мать, — сказала мне Козетта. — Нет, даже больше. Я убеждаю себя, что именно этого следует ожидать и что это должно мне понравиться. То есть мне было бы приятно иметь такого сына, как Марк. Представь, как бы все изменилось, будь у меня такой сын.
— Тебе никогда не нравилось, если меня принимали за твою дочь, а он на десять или одиннадцать лет старше меня.
— Теперь понравится. Я меняюсь, должна меняться. И собираюсь стареть благородно.
Самое интересное, что без макияжа и элегантной прически Козетта выглядела гораздо привлекательнее и моложе. Волосы она просто собрала на затылке неплотным узлом (как теперь носит Белл), слегка коснулась лица светлым тональным кремом и надела простое темно-зеленое платье и нитку жемчуга, последний подарок Дугласа. Вид у нее был красивый и аристократичный, и только очень наблюдательный человек мог бы подумать, что она годится Марку в матери, разве что каким-то непостижимым образом выросла в обществе, где девочки выходят замуж в двенадцать лет.
Марк никогда не был преувеличенно вежливым, как Адмет, подобострастным и почтительным. Он предпочел не заезжать за Козеттой, а ждать в ресторане. Повел он ее в небольшое бистро на Квинсвей, где не могло быть и речи о «высокой кухне». Я не видела, как Козетта уходила или возвращалась. Мы с Белл были приглашены Эльзой на «трэш» — вечеринку по поводу ее развода с мужем, французским католиком. Когда на следующее утро мы спустились в гостиную, довольно поздно, потому что вернулись за полночь, Марк уже был там в обществе Козетты и Тетушки; они с Козеттой сидели за столом, лицом к лицу, и оживлено разговаривали, не отрывая друг от друга взгляда. Я уловила одну или две фразы.