— Похоже, у него нет собственных друзей, — говорила мне Эльза.
— Если и есть, сюда они не приходят.
На первый взгляд у Белл тоже не было друзей, но это не совсем верно. Ее друзьями были Тиннессе и Адмет — по крайней мере, она с ними общалась, — а также я сама и Эльза. Но у Марка, похоже, друзей не было совсем, я не могу вспомнить, чтобы в разговоре звучали их имена, только туманные упоминания о знакомых. Он также не распространялся о своем прошлом. Мы ничего о нем не знали, как будто Марк родился два года назад, уже тридцатишестилетним, или представлял собой творение Пигмалиона — Белл, — в которое вдохнули жизнь специально для того, чтобы я увидела его в «Глобальном опыте». Я испытала шок — правда, приятный, — когда однажды сидела в Британской библиотеке, листая (с какой-то другой целью) старую подшивку «Радио таймс», и наткнулась на его имя в списке исполнителей пьесы, которую слышала пять лет назад. «Росмерсхольм» Ибсена, и Марк Хенрисон играл Педера Мортенсгора.
Он не рассказывал мне о своем прошлом — да и с чего бы это? Наверное, Козетте рассказывал. Скорее всего, она знала его жизнь, с детских лет и до настоящего дня. Понятия не имею. Я практически не оставалась с ней наедине; рядом всегда был Марк.
Эльза отказалась поддержать план Марка по удалению Белл из дома на время визита оценщика, поскольку была по-настоящему честной и искренней. Она могла — как сегодня предположила Белл — один или два раз прибегнуть ко «лжи во спасение», но никогда бы не согласилась обманывать подругу с недостойной целью. Так же, как и я, Эльза не верила, что Белл чрезвычайно привязана к «Дому с лестницей» и не перенесет мысли о расставании с ним. Думаю, к тому времени Эльза уже поняла, что Марк не хотел, чтобы она жила в доме, даже две или три недели, несмотря на то, что принадлежала к числу тех немногих гостей Козетты, которые покупали еду, заботились о пополнении винного погреба и сами сдавали свои вещи в прачечную. Более проницательная, чем я, видевшая ситуацию со стороны, она подозревала Марка и поэтому любезным тоном ответила, стараясь смягчить сарказм:
— Придется тебе самому делать грязную работу.
В конечном итоге ничего делать не пришлось, поскольку оценщик не захотел осматривать каждую комнату, а Белл сидела у себя с включенным телевизором. Через три дня пришел представитель риелторской компании — то ли еще будет! — чтобы взглянуть на дом. Марку повезло, что как раз в это время Белл отправилась на одну из своих долгих прогулок, первую за несколько недель. До ее возвращения Марк и Козетта уехали подыскивать себе дом; по крайней мере, я так думала. Они делали из этого тайну, поскольку Белл ничего не должна была знать.