— Как можно, господин Барбье? Муж ведь у меня ревнивый до ужаса.
— Какой я тебе Барбье? Для тебя я просто Саня Бубон. Прости, Эля, голова закружилась. Сто лет такой грудяки не щупал.
От комплимента дама скромно потупилась.
— Уж как вам угодно, господин Бубон, но при муже неприлично.
Эльвира была в тот раз где-то на шестом месяце, что придавало ее невинному кокетству особую перчинку. Бубон вспомнил некстати свою милую Жанну, такую же отзывчивую на ласку, и беспричинно загрустил. Эльвира сильно его зацепила. Он дал себе слово при первом удобном случае свести с ней дружбу покороче…
Захарка Покровский, будучи образцовым семьянином, не столько опасался за свою жизнь, сколько переживал за детей и любимую супругу. Он нанял трех охранников, но никому из них не доверял. Охранники — такая же сволочь, как все остальные ненавистники: пока им платишь, они твои, но всегда найдется ухарь, который их перекупит.
— Кого ты конкретно боишься? — спросил как-то Симон. — Шалвы? Или еще кого-нибудь?
— Ты умный человек, Саша, — печально ответил Захарка. — В Париже пожил, но некоторых простых вещей не понимаешь. При чем тут Шалва? При чем тут кто-то еще? Я же тебе объяснял. Для каждого, кто возвысился над средним уровнем, в России уготована петля. Вопрос лишь в том, когда ее затянут.
…В конце апреля их обоих вызвал к себе Валерик Шустов. Это не сулило ничего хорошего. По мелочам он не дергал и вообще предпочитал общаться напрямую как можно реже. Шустов жил скрытной, неведомой им жизнью. По слухам, в Москве бывал редко, перемещаясь из страны в страну, не засиживаясь подолгу на одном месте. Однако его твердую руку они ощущали постоянно. Он не оставлял их без присмотра. В любой день на пороге «Форума-интернешнл» или одного из филиалов мог возникнуть ревизор-порученец затребовать текущую документацию, а потом так же неожиданно исчезнуть. Где добывал этих ревизоров Валерик, неизвестно, но все они напоминали посланцев ада, обмануть их было невозможно. Не далее как месяц назад один из помощников Захарки Покровского, молодой, энергичный финансист, курирующий школьную программу по внедрению «шпанки», согрешил, схимичил в отчетах и отслюнил в свой карман как бы неучтенный процент. Как и весь уникальный российский бизнес, концерн «Форум-интернешнл» вел двойную-тройную бухгалтерию, и несчастный добытчик морально не устоял перед мнимой неуловимостью безналички. Сколько успел хапнуть, осталось его маленькой коммерческой тайной, которую он унес в могилу. После разоблачения одним из ревизоров бедолага просуществовал на белом свете всего неделю, с ним произвели аккуратную расчлененку, причем безалаберную голову с выколотыми завидущими зенками прислали в офис «Форума» в большой нарядной коробке из-под торта «Столичный». Нарочный положил ее прямо на стол Покровского. Ко лбу незадачливого рыночника была прикноплена дружеская записка, начертанная корявым почерком Валерика: «Захарушка, внимательнее подбирай кадры, прошу тебя, дорогой!»