С тех пор как два года назад она схоронила мужа (бедолага похмелился стаканом чистейшего, как слеза, импортного спирта под названием «Дровосек». Я при этом не присутствовал, но очевидцы рассказали, как ядреный, еще нестарый мужик, опрокинув стакан «Дровосека», враз пошел коричневыми пятнами, начал задыхаться, задергался весь и через минуту упал бездыханный, едва успев произнести на прощание: «Надо было сахарком заесть!»), — так вот, схоронив любимого мужа и оставшись фактически наедине с судьбой, Варвара Тимофеевна, увы, пристрастилась к зелью, хотя по характеру была женщиной строгих правил. Не я буду тем, кто ее осудит.
— На этажах убиралась, вижу, там двое стоят, молодые парни, на вашей площадке у окна. Я дак сразу поняла, что к тебе. Больше-то вроде не к кому. Вся молодежь нынче к тебе повадилась, это уж не мое дело… Они мне не понравились, ох не понравились, Иван!
— Они там сейчас?
— О чем и речь. Стояли — теперь нету их. Куда-то нырнули нехристи. Думаю, к тебе на квартиру.
— Думаешь или видела?
— Вроде замок щелкнул в двери. Я-то ниже этажом была. Вань, может, участкового кликнуть?
Я закурил, подумал. Выходит, у Вована с Сереней ключи от моей квартиры? Это ухудшало ситуацию, но не очень. Какая, в сущности, разница, где подстерегут: дома или на улице. Везде их власть, не наша. Но почему так быстро подгребли? Двух суток не прошло.
— Не надо участкового, Варенька. Обойдется.
— Ой, Иван, гляди не заиграйся.
— Постараюсь.
Действительно, расположились на кухне, как у себя дома, — Вован и Сереня, лобастые братовья. Из холодильника достали водку, нарезали колбасы, открыли банку маринованных помидор. Устроились с удобствами. Моему появлению обрадовались:
— Садись, дядя Вань, гостем будешь.
— Спасибо… Давно ждете?
— Не больше часу. Извини, похозяйничали без спросу.
— Ничего… Как дверь открыли — отмычкой, что ли?
Заржали в две луженых глотки.
— Секрет фирмы, дядя Вань. Для нас запоров нет.
— И по какой надобности пожаловали?
— Как по какой? Товар доставили.
Вован кивнул Серене (или наоборот?), тот достал из сумки полиэтиленовый пакет с чем-то тяжелым, протянул мне. Я развернул, в руку легла железяка с коротким дулом и пластиковой рукояткой. Великий символ наступившей свободы.
— Нравится? — спросил Вован. — Первоклассная игрушка. Быка уложишь.
— Быка мне не надо, — я вертел пистолет, разглядывал, щупал — первый раз держал в руках такую вещь.
— «Макаров»?
— Сам ты Макаров, — Вован отобрал пистолет, показал, как с ним обращаться. Перевернул несколько раз затвор, щелкал курком, спускал и поднимал предохранитель. Ловко у него получалось, как у фокусника.