— Поставь в комнате, — распорядился Филимонов и, когда проходила мимо, не удержался, огладил изящную попку.
— Ой! — пискнула девушка. — Уроню!
Георгий Павлович, ухмыляясь, направился за ней. Тут же дверь снова, но уже сама по себе, отворилась, и в номер шагнул Трубецкой. На нем была форменная гостиничная куртка с латунными пуговицами, а в руке он сжимал пистолет, похожий на электродрель. Повел стволом на Коляну с Алехой:
— Живо к стене! Руки!
Парни послушно повернулись спиной и подняли руки.
— Забери у них пушки, — сказал Трубецкой, улыбаясь одними глазами. Как заправский гангстер, я обшарил студентов. У Алехи ничего не было, а у Коляны, действительно, под мышкой висела кобура с пистолетом. Первый раз в жизни держал я в руке тяжелую, надежную штуковину с коротким стволом.
— В ванную, и ни звука! — приказал Трубецкой. Парни, все так же молча, гуськом потянулись в ванную. Алеха на ходу мне подмигнул. Трубецкой защелкнул наружную задвижку. Спросил:
— Не покалечили?
— Пока нет, — сказал я.
В комнате застали такую картину. Георгий Павлович сидел в кресле с изумленным видом, а гостиничная девица стояла напротив и целилась ему в лоб из маленького пистолета. Как много сразу собралось вооруженных людей. Пикантная деталь: позолоченные очечки болтались у Георгия Павловича на одном ухе.
— Привет, Филин, — поздоровался Трубецкой. — Ты так настойчиво меня ищешь, решил тебе помочь.
Филимонов наконец проморгался, встал, нацепил очки на нос.
— Здравствуй, Эдуард. Скажи этой ненормальной, чтобы убрала пушку.
Ненормальная размахнулась и с левой руки влепила Георгию Павловичу такую мощную затрещину, что его щека на глазах распухла, а несчастные очки отлетели в дальний угол. Филимонов упал обратно в кресло.
— Он ко мне приставал, Эдуард Всеволодович, — кротко пожаловалась девица.
— Хорошо, Лиза, хорошо. Ступай в коридор, подежурь там.
Лиза, убрав пистолет под передник, развернулась на высоких каблуках и, покачивая худыми бедрами, как манекенщица, важно удалилась.
— Можно я подниму очки? — спросил Георгий Павлович.
Трубецкой засмеялся, нагнулся и сам подал очки. Затем расположился в кресле напротив Филимонова. Свой пистолет-дрель положил на колени. Форменная курточка ему очень шла. Загорелый, улыбающийся, всем довольный плейбой.
— Ну что, Филя, говори, зачем я тебе понадобился, да еще так срочно?
— Ты этого не сделаешь, Эдуард!
— Чего не сделаю?
— Не убьешь меня!
— Почему, Филюша? Ты же наступаешь мне на пятки. Стрелял в Полину. Мне все это надоело. Мой характер ты знаешь.
— Но ты же разумный человек. Не можешь не понимать, к чему это приведет.