Герман влюбился в Марфу, как только ее увидел. Ясноглазая, светловолосая, она казалась совершенством. Идеал, богиня, нимфа! Он долго жил мечтой о недостижимом идеале, о женщине, ради которой был бы готов на все. И вот она стала его законной женой. Первые дни, даже месяцы он пребывал в полной эйфории, а потом его постигло жестокое разочарование: Марфа оказалась обычной и земной. Ей нравилось внимание других мужчин, и Герману все время казалось, что она изменяет ему. Нет, он не смог получить подтверждение изменам, но был уверен, что ему просто еще не удалось ее поймать.
Мстил он за крушение своих идеалов методично и изощренно. «Доставал» мелкими придирками и деспотичными запретами, не приходил ночевать и никогда не винился и не успокаивал, если заставал супругу в слезах.
А потом случайно в парке увидел, как поручик Сухомлинов смотрит на Марфу влюбленными глазами. Он явно что-то хотел сказать и не решался, а в его взгляде было такое обожание, что Германа охватила глухая ревность. Этим вечером он первый раз Марфу избил.
Герман и сам не понимал, что с ним происходит. Порой ему до боли в сердце хотелось обнять Марфу, приголубить. Но он вспоминал, что она ему неверна, и грубил ей. А однажды, изрядно перебрав вина, решился поведать Марфе, как любит ее. Покаяться, попросить прощения. Сказать, что ревнует, что не может без нее жить. И молить, молить о любви, которой он был лишен.
Но стоило ему только начать, как она рассмеялась. Даже не выслушала! И это убедило его в подозрениях: Марфа не любит его и ему не верна. И он избил ее второй раз.
Теперь Германа раздражало в Марфе все: и как она пишет, аккуратно выводя кругленькие, словно бусинки, буквы. И как думает, глядя в потолок и закусив кончик карандаша; и как слушает музыку, чуть-чуть склонив голову набок и мечтательно глядя вдаль; и как смеется, распахивая объятия бегущим навстречу ей близнецам.
Но эти же жесты, подмеченные им у кого-нибудь другого, вызывали мучительно-сладостную боль, напоминая о его любимой недоступной Марфе.
И вот вчера Герман нашел письмо.
«Mon cher ami, — писал незнакомец, — я уезжаю, и мне будет очень не хватать Вас…»
А дальше неизвестный объяснялся в любви. Он сумел найти именно те слова, которые когда-то хотел, но так и не смог сказать Марфе Герман. Он так писал о своем чувстве, что каждое слово, каждая буква дышали нежностью.
Нет, в письме не было ни слова об измене. Напротив, незнакомец сокрушался, что так и не смог покорить «неприступную Марфу», и теперь уносит в своем сердце ее нетронутый образ. Но Герман от ревности буквально рассвирепел.