— А давайте выпьем за встречу, сто лет не виделись, — поднял свою рюмку Вадим.
— А давайте, — обрадовалась Софья, которую изрядно утомил спор, грозящий перерасти в ссору. — Есичка, ты у нас сейчас большой человек, не хочешь визитки свои мальчикам дать?
— Да легко. — Есия достала две визитки и протянула парням.
— Обязательно позвоню, — пристально глядя Есии в глаза, пробормотал Евгений.
Заиграла зажигательная музыка, и Софья, вскочив, потянула Вадима танцевать.
Евгений накрыл руку Есии своей ладонью и наклонился к ее лицу, по-прежнему пристально гладя в глаза:
— Ты стала еще красивее.
— Как поживают твои дочь и жена? — Есия слегка отодвинулась, вежливо улыбаясь.
— Спасибо, у них все хорошо. — Он поскучнел и отвел взгляд.
— Что-то не так?
— Да все не так! — взорвался он. — Когда мне говорили, что она мне изменяет — я не верил. Потом я сам начал чувствовать, что супруга мне не верна, но предпочитал закрывать на это глаза. А недавно застал ее в постели с другим. Смешно слушать анекдоты про обманутых мужей, но самому оказаться в подобной роли совсем невесело.
— И что думаешь теперь делать?
— Да что, — он вздохнул, — подал на развод. Дочку жалко. Хотел отсудить, но понял, что пока не потяну. Мне нужно будет уйти с флота и искать работу на гражданке. А пока я в поиске, нет смысла затевать судебный процесс, все равно жене ребенка отдадут.
Есия зябко поежилась.
— Женя, ты уверен, что твоя жена — плохая мать?
— Почему плохая? Она хорошая мать, дочку любит очень.
— Зачем же тогда у матери ребенка забирать? Кстати, сколько вашей дочке сейчас лет?
— Девять.
— Маленькая совсем. Ты, конечно, можешь не обращать на мои слова внимания, но девочке все-таки лучше остаться с матерью. При условии тесного общения с отцом, разумеется.
— Ты не понимаешь меня. Ты всегда была не такая, как все, потому от тебя все и шарахались.
— Кто это от меня шарахался? — оторопела Есия.
— А ты что, не знала, что тебя все «белой вороной» считают?
— Знаешь, Женя, у меня к тебе большая просьба: забудь о моем существовании и никогда мне не звони. Зоське скажи, что я ушла.
Дома Есия с размаху швырнула сумку на диван и разрыдалась. Нет, она, конечно, и сама считала в школьные годы себя «белой вороной», но чтобы от нее кто-то шарахался, не замечала. Да и слышать это от Женьки, да еще в таком тоне оказалось очень обидно.
Вантуз, мурлыча, потерся об нее и сочувственно слизнул со щеки слезу.
— Вантузик, как хорошо, что ты меня понимаешь, — в благодарность погладила его Есия.
Черный Вантуз, пушистый и очень породистый, имя при рождении получил заковыристое и длинное — Вильям Абигайль Найтуз. С этим именем он пять лет назад попал к Есии, но кличку эту она сразу забраковала. Сократила до короткого и вполне осмысленного — Вантуз. Тем более что в кота всасывалось все, что плохо лежало, и даже то, что лежало хорошо: паршивец научился открывать лапой холодильник.