Вспомнишь и лица, давно позабытые.
Вспомнишь обильные, страстные речи,
Взгляды, так жадно и нежно ловимые,
Первая встреча, последняя встреча,
Тихого голоса звуки любимые.
Вспомнишь разлуку с улыбкою странной,
Многое вспомнишь родное, далекое,
Слушая говор колес непрестанный,
Глядя задумчиво в небо широкое.
Антону приснилось, что он поет этот романс в общаге универа. Романс гарантированно снимал поголовье баб, словно косой. Оставалось только выбирать.
Но сейчас было не до баб. Антон вспомнил, где и зачем находится. А окончательно его убедил все тот же Золотой, открывший ногой дверь в халупу и крикнувший:
— Подъем! Война!
Антон выбрался наружу. Войско Мокрушина стояло на плацу во всей красе и, если честно, выглядело куда серьезнее, чем подозревал Антон. Ну да, правильную сторону выбрал. Даже автоматы есть, и пулемет ПКМ. Форт по всем правилам брали ночью, точнее, очень ранним утром. В четыре часа, как известно, самый сон, человеку трудно очухаться, когда его разбудят.
Антон встал в строй, но к нему тут же подошел Золотой и сказал:
— Ты пойдешь вперед. Ты знаешь, что там и как внутри, а если дернешься, чего тоже нельзя исключать, то наши тебя вальнут. Вот они, Кузя и Блесна.
Кузя и Блесна на Антона хорошего впечатления не произвели. Два урода с посеченными шрамами мордами, компания еще та. Но отказываться не пристало, Антон кивнул.
— Кузя старший, — добавил Золотой.
Хрен с ним, старший так старший. Что уж теперь выбирать…
— Пошли!
Ориентируясь на спину Кузи, Антон побежал на построение. Выслушав короткий инструктаж по взятию форта Ирины Ивановны, Антон вскинул на плечо свой починенный ИЖ и присоединился к Кузе и Блесне.
Накрапывал дождик. Бил по капюшону, размывал землю под ногами.
— Ну, Кловун, готов? — спросил Кузя.
— Готов.
— Пошли тогда. И смотри, если чего — не обессудь. Ты вроде как прописался у нас, но доверия полного пока тебе нету.
— Да я понимаю, Кузя, — мирно сказал Антон. — Не волнуйся, все будет в ажуре.
— В ажуре так в ажуре, — не стал спорить Кузя. — А ружье дай-ка лучше мне. А то нехорошо получается: я старший, и с пикой, а ты молодой, и с ружьем.
— Держи, — Антон протянул ИЖ. — Осторожно, там курок на верхнем стволе чиненый, не родной. Я проверял, вроде нормально работает, но, случается, сам срывается — если стукнуть прикладом сильно или уронить. Чтоб ты, если что, на меня не грешил.
— А это правильно, что предупредил, — понимающе кивнул Кузя. — В самом деле, мог и на тебя подумать. Буду внимательнее, Кловун.
Блесна так ни слова и не сказал, молчал, покуривая вонючую самокрутку. Самокрутка была хитро вставлена в дырку между верхними передними зубами.